Гробница Фараона - Виктория Холт Страница 42

Сравнение вызвало у меня улыбку, я подумала обо всем, что делала для дома Табита, насколько она приятна. Я решила: у старушки не все в порядке с мозгами. У нее мания, может, она просто ревнует.

Без Тибальта дом казался чужим, в спальне поселились тени. Горел огонь в камине, и я, лежа в постели, наблюдала за игрой теней. Часто мне слышался шум в смежной комнате, я вставала и шла смотреть, есть ли кто там. Комнату слабо освещал лишь лунный свет, книги, стол, за которым работал когда-то сэр Эдвард, а вот там стоял саркофаг. Я чувствовала, что сейчас из воздуха материализуется Мустафа или Абсалам. Я возвращалась в спальню, засыпала и мне снилось, что я вхожу в комнату, а саркофаг стоит на прежнем месте и из него поднимается мумия. С нее спадают покрывала, и я вижу двух арабов. Они смотрят на меня темными глазами, указывают пальцем, я отчетливо слышу их голоса:

— Останови его. Мужчина слушает свою возлюбленную. На него падет проклятие царей Египта.

Я кричу и просыпаюсь. Сижу в постели. Камин погас, только угли тлеют. Из окна просачивается лунный свет. Я встаю и открываю дверь в соседнюю комнату, ожидая увидеть саркофаг, таким живым был мой сон. Но комната пуста. Быстро закрываю дверь и возвращаюсь под одеяло.

Когда мы вернемся из Египта, я обязательно все поменяю в доме, решаю я. Темные заросли вырубим, посадим цветущие кусты, красные фуксии, голубые и розовые гиацинты. Заменим темноту яркостью красок.

В таком настроении я заснула.

Да, без Тибальта все иначе, а может просто я позволяю себе думать о неприятном, что находится в моем подсознании, и нет Тибальта, чтобы развеять мои сомнения.

Мрачный дом, намеки относительно Табиты, бесшумные египтяне, неотрывно сопровождающие меня взглядом и бессловесно говорящие мне одно и то же: останови эту экспедицию, либо встретишься с проклятием и будут еще мертвецы.

О, Тибальт, возвращайся скорее, и все будет хорошо.

* * *

Каждое утро я с надеждой выходила к завтраку, ожидая увидеть письмо от Тибальта с сообщением, что он на пути домой. Никаких писем.

Я спустилась к столу. Табита держала в руках письмо.

— О, Джудит, мне необходимо уехать на несколько дней.

— Что-то случилось?

— Да. Мой родственник болен, мне надо ехать.

— Конечно, только раньше я не слышала, что у тебя есть родственники.

— Этот живет в Суффолке, туда долго добираться. Мне придется выезжать немедленно.

— Сегодня?

— Да. Я успею на лондонский поезд, отправляющийся в 10 часов 30 минут. Сначала мне придется поехать в Лондон, а оттуда в Суффолк. Ты обойдешься без меня?

— Конечно, — сказала я.

Табита поспешно встала из-за стола. Она смущена, показалось мне. Наш кучер отвез ее на станцию.

Я смотрела на отъезжающую Табиту и думала о словах няни Тестер. Что она говорила? «Он уезжает, и ее вызывают».

Как же она могла предвидеть? Но именно это ей и удалось.

Я поднялась в комнату няни. Она стояла у окна, завернувшись в старомодный фланелевый халат.

— Значит, она уехала, — сказала она. — Да, миледи, она уехала. Разве я не говорила тебе?

— Откуда вы знали?

— Есть вещи, которые я знаю. У меня еще есть глаза, они далеко глядят за теми, кто мне небезразличен.

— Так я вам небезразлична?

— Неужели ты сомневалась? Ты мне понравилась с первой секунды, когда я тебя увидела. И я сказала себе: буду присматривать за этой до конца своих дней.

— Спасибо, — поблагодарила я.

— Но мне неприятно видеть, как к тебе относятся. У меня болит здесь. — Она постучала там, где должно находиться сердце. — Он уезжает… и она едет к нему. Рассказывает сказки, что ездит к родственникам… Почему ее вызывают, только когда его нет? Он послал за ней. Сегодня ночью они будут вместе…

— Прекратите! Это вздор, вы несправедливы.

— Ты всегда так говоришь, дорогуша.

— Всегда? Но вы впервые высказали мне эти ужасные подозрения.

— Я видела, все к тому идет. Теперь и ты увидишь, если присмотришься. Он всегда хотел ее… Он женился на тебе из-за денег… только из-за денег. А для чего ему эти деньги? Чтобы поехать и выкапывать умерших. Как нехорошо. Неестественно.

— Няня, вы не в себе.

Я посмотрела на ее дикий взгляд, пылающие щеки. Не без удовлетворения заметила, что у нее заплетается язык.

— Разрешите, я помогу вам лечь.

— Почему лечь? Это я должна укладывать тебя, дорогуша.

— Вы знаете, кто я?

— Как же не знать. Разве не я растила тебя с трех недель отроду?

— Вы меня с кем-то спутали. Я — Джудит, леди Трэверс… супруга Тибальта.

— Да, миледи. Я знаю, вы — моя хозяйка. И много хорошего вам это дало? Я бы хотела, чтобы вы вышли замуж за какого-нибудь простого, хорошего джентльмена, кто больше думает о своей жене, а не о том, как выкапывать мертвых.

— Я сейчас принесу вам горячего молока, и вы заснете.

Я спустилась в кухню и велела Эллен согреть молока.

— Надо отнести его няне, она плохо себя чувствует.

— Мы думаем, теперь ей будет лучше, ведь миссис Грей уехала. Боже, миледи, как она ненавидит миссис Грей.

Я ничего не ответила. Когда я отнесла молоко няне, она засыпала.

* * *

Табита вернулась с Тибальтом. На обратном пути она вновь заехала в Лондон. Тибальт закончил свои дела, и они вместе вернулись домой.

Я ощущала неловкость. Мне хотелось задать ему столько вопросов, но как приятно, что он вернулся и рад встрече со мной.

Он очень доволен. Финансовые проблемы решены, и мы уезжаем в марте, а не в феврале, как он надеялся, но мы задержимся всего на пару недель.

— Теперь мы будем очень заняты, — сказал он. — Мы должны все подготовить к отъезду.

Он прав. Нужно думать лишь об экспедиции.

В марте мы отправились в Египет.