Солнце ближе - Елена Лагутина Страница 42

— Ты во мне сейчас дыру просверлишь своим взглядом, — беззлобно произнесла она, выпуская дым, — достань пиццу, она уже разогрелась.

Павлик поднялся со своего места, достал пиццу, разрезал ее на части, наполнил сверкающие длинные бокалы прозрачной желто-коричневой жидкостью. Пиво и пицца были настолько традиционны, что с некоторых пор стали восприниматься Викой равнозначно с яичницей. Она знала — стоит только намекнуть Павлику, и пицца навсегда исчезнет. Он прекратит ее покупать и придумает что-нибудь другое — все, что угодно, хоть жареных лягушек, хоть пирожки с яблоками, — только бы Вика не скучала. Но, видя, с каким аппетитом он заглатывает эти ломтики теста с колбасой, сыром и кетчупом, с каким смаком он вытирает салфеткой блестящие жиром губы, как цедит прохладное горьковатое пиво, Вика не решалась лишать его этого удовольствия. В конце концов, она и сама любила пиво и не могла сказать, что ненавидит пиццу. К чему, в таком случае, нужны кардинальные перемены?

— Послушай, Павлик, — Вика опустила бокал на стол и некоторое время задумчиво смотрела, как преломляются в нем лучи света от лампы, как они оживают, играют и светятся в янтаре, — интересно, а что ты будешь делать, если я тебя брошу?

— Если ты меня бросишь? — повторил он механически, без выражения, как будто не поняв смысла фразы.

Вика кивнула и, наконец оторвавшись от желтого мерцания, подняла глаза. В какую-то долю секунды она успела поймать страх в его взгляде, но он сумел взять себя в руки и сделать вид, что ничего не произошло.

— Повешусь. — Он растянул губы в улыбке. Его видимого равнодушия не хватило и на минуту. Взгляд заполнялся тревогой. — С чего это ты?

— Не знаю, — Вика пожала плечами, раздумывая, — просто так. Но подумай, мы ведь не можем всегда… всегда вот так сидеть, пить пиво.

— Ты… ты кого-то встретила? — отодвинув свою кружку, он смотрел на нее исподлобья. Обреченный взгляд, дрожащий голос. Было такое ощущение, что он ждал этой минуты все два года, с самого начала ждал, что когда-то наступит конец. Готовился — и все же оказался застигнутым врасплох. Какие все-таки слабые мужчины.

— Ну как тебе сказать, — протянула Вика, — я и сама еще не знаю.

Сквозь полуопущенные ресницы она смотрела, как румянец покидает его лицо и щеки приобретают мертвенную бледность. «Может быть, хватит? — подумала она про себя. — Откуда эта склонность к садизму?»

— Проезжал тут один вчера. На лошади.

— На лошади? Почему… На какой лошади?! — Его глаза забегали от страха и неожиданности. Он уже окончательно поверил в то, что это на самом деле конец.

— На белой. На белой лошади, — вздохнув, уточнила Вика, — в плаще, со шпагой… И с гитарой. Стоял под балконом и пел серенаду. А потом ускакал. Обещал, что завтра вернется. На корабле. С алыми парусами, если ты еще не понял… Иди ко мне.

Через минуту он уже сидел на полу возле ее ног, уткнувшись в колени, перебирал пальцы и тихонько целовал — каждый по отдельности. Свободной рукой Вика гладила его по голове и рассматривала островок белой кожи, проглядывающий сквозь редкие черные волосы на макушке. По геометрическим стандартам этот островок совершенно не вписывался ни в какие параметры — не овал, не круг, не квадрат и не прямоугольник. Это почему-то ужасно раздражало Вику. До такой степени, что ей захотелось продернуть Павлику волосы, чтобы на макушке наконец образовалось что-нибудь определенное. Сначала нарисовать контурную линию шариковой ручкой, а потом продернуть…

— Послушай, Викуля, а может быть, поедем куда-нибудь на море? На Золотые Пески, на Кипр или, хочешь, в Анталию… Отдохнешь, позагораешь, а? Хочешь отдохнуть?

«Перетрудилась же, бедненькая», — скептически заметила она про себя, а вслух спросила, раздумывая:

— В Анталию?

В комнате зазвонил телефон. Павлик приподнял голову, собираясь выпустить Вику из плена своих объятий, но она снова, слегка нажав, опустила его голову к себе на колени. Он послушно прижался гладко выбритой щекой к ее коже. «Случайность — самое лучшее побуждение» — эта мысль, давно прочитанная в книге, запомнилась Вике, показавшись ей воплощением истины. Теперь она снова подумала об этом и улыбнулась.

— Нет, в Анталию не хочу. Мы ведь уже ездили в Анталию в прошлом году, и на Золотые Пески ездили. Может, просто в какие-нибудь Сочи или Крым? Ну и что, что не сезон!

— Конечно, — Павлик приподнял лицо — одновременно счастливое и испуганное, — ну и что, что не сезон! В Сочи или в Крым! Завтра!

Телефон, отчаявшись, наконец замолчал.

Почти три недели они провели на Черном море. Павлик хотел взять путевку, но Вика настояла на том, чтобы поездка не носила официального характера. Идея оказалась просто замечательной. Сняв небольшой домик недалеко от побережья, они обедали и ужинали в уютном ресторане неподалеку. Завтрак готовил сам Павлик, довольный и счастливый, жарил по утрам яичницу, мазал маслом ломтики хлеба, срезал тонкую кожуру с яблок, варил на плите кофе. Девятнадцать дней пролетели совсем незаметно, даже для Вики, которая в последнее время сильно страдала от скуки.

Она вернулась посвежевшая и слегка загоревшая — из одной весны в другую весну, более раннюю и холодную. Весна на море была преддверием лета, весна в городе была воспоминанием о зиме. Словно возвращение в прошлое… Это показалось ей даже немного забавным.

Проснувшись утром и впервые за долгое время не обнаружив рядом с собой спящего Павлика, Вика почувствовала прилив небывалой энергии. Пожалуй, он был прав — она просто устала, ей было необходимо отдохнуть, развеяться… Иногда он умеет чувствовать ее состояние даже лучше, чем она сама. Вика уже не в первый раз ловила себя на этой мысли. Он всегда знает, что ей нужно… И все-таки хорошо, что она наконец опять одна. Вика потянулась, медленно перевалилась на другой бок, вдохнула свежесть, доносящуюся из приоткрытой форточки, и снова закрыла глаза. Некоторое время лежала без движения, потом наугад протянула руку, нашла под кроватью книгу, которую читала накануне перед сном.

День был пасмурный, влажный и свежий. Она читала, завернувшись в плед почти до самого подбородка, потому что в комнате было прохладно. Вика открывала на ночь форточку почти в любую погоду, в любое время года — для нее слишком ценен всегда был этот утренний свежий воздух. Она читала, как всегда, с увлечением. По утрам все воспринимается гораздо отчетливее и ярче, и Вика думала, переворачивая страницы, о том, как нравится ей читать по утрам. Совсем некстати зазвонил телефон. Она все-таки решила снять трубку, потому что вчера, приехав из аэропорта, забыла сообщить родителям, что вернулась из Сочи благополучно.

— С двадцать пятой попытки, — в ответ на свое «алло» она услышала в трубке совершенно незнакомый голос, обладатель которого не затруднил себя даже приветствием.

— Что? — пробурчала она недовольно, безуспешно пытаясь понять смысл услышанной фразы. — Вы, кажется, ошиблись номером.

— Надеюсь, что не ошибся. Признаться, я был уверен, что ты меня обманула…