Его любимая девочка - Олли Серж Страница 42

Алиса

- Значит, вы утверждаете, что Савицкий Дмитрий Альбертович намерено ввел суд в заблуждение, - пытливо смотрит на Арсения судья, - предоставив заведомо ложные доказательства по рассматриваемому делу?

- Все верно, - уверенно кивает Величко.

Его шея идёт красными пятнами. Да, брехать в суде, это не наивных девочек разводить. Нервно тебе?

- Ваша честь, у нас есть небольшое видео, подтверждающее показания моего клиента, - добавляет его адвокат и передаёт секретарю флешку. - С вашего позволения…

- Суд не возражает, - отзывается судья.

Арсений бросает на меня такой виноватый взгляд, что меня начинает трясти. Что там такого на видео?

Мама перебирает мои пальцы. Всегда так делает, когда переживает.

Секретарь разворачивает полотно для проектора, вставляет флешку в ноутбук и подаёт пульт адвокату.

- В зале заседания нет несовершеннолетних? - уточняет он.

- Нету… - прокатываются ропот.

- Тогда давайте с вами все-таки восстановим в памяти события, которые нас с вами заставили сегодня здесь собраться.

Щёлкает пультом и немного перематывает изображение до нужного времени.

Увидев на видео машину отца, я, кажется, перестаю дышать.

- Алиса, не смотри, - дрожит голос мамы. Рукой она пытается закрыть мне глаза. - Алиса… О, Господи… - рвёт воротник своей блузки вниз. Пуговицы летят на пол.

- Мам… - я перехватываю ее за плечи и силой разворачиваю от экрана.

Задыхаясь от шока, смотрю на профиль отца и почему-то думаю о сестре. Хорошо, что она сейчас в школе… Она бы не пережила.

- Ну как-то так, - прокашливается адвокат.

- Это же монтаж, - подскакивает с места отец. - Оскорбление чести и достоинства! Да я тебя, сученыш… - багровея, разворачивается к Арсению.

- Савицкий, выбирайте выражения, - обрывая отца, стучит молоточком судья.

Мама, освобождаясь из моих рук, роняет лицо в ладони и мотает головой.

- Какой стыд… Какой кошмар…

- Папа, - я тоже подскакиваю и дёргаю его за рукав. Сильно дергаю. Только после соображаю, что он сейчас не опирается на трость и может упасть. Но он не падает. Уверенно опирается на обе ноги. Что это значит?

А дальше все становится ещё хуже.

- Прошу суд обратить внимание, - щёлкает кнопками перемотки адвокат, - что гражданин Савицкий после столкновения выбежал из машины сам и полез в драку с моим клиентом. На видео вы хорошо можете видеть, что обе его нижние конечности остались невредимыми. Также, при увеличении картинки, мы можем рассмотреть лицо женщины, которая находилась с гражданином Савицким в момент аварии. Кстати о ней, - он переводит взгляд за наши спины, - гражданка Лобова Инна Семёновна, вы далеко собрались? У суда, думаю, появились к вам дополнительные вопросы. А так же, - адвокат Арсения подходит к своему столу и достает из папки лист бумаги, мы бы хотели подать отдельный иск в отношении гражданки Лобовой…

Последние слова адвоката тонут в звуках борьбы и женской истерике, смешанной с отбойными ругательствами. Ту самую благодетельную волшебницу массажистку, что «поставила отца на ноги» не выпускают из зала суда.

- Возьмите воду, - к нам с мамой неожиданно подходит секретарь с пластиковыми стаканчиками.

Смотрит с сочувствием и отводит глаза.

Только в этот момент я окончательно понимаю, что происходящее не страшный сон. Что наша семья только что рухнула. Что то, за что я боролась на самом деле было лишь иллюзией… И что Арсений на самом деле не виноват. Но от этого факта никому не легче, кроме него самого.

- Тишина в зале, - пытается успокоить шум судья.

- Ты… - наконец оживая, мама хватает отца за грудки, - да как ты мог! Бессовестный! Я с тобой прожила всю жизнь! А девочки… Ты о них подумал? - она осекается, проглатывая слёзы.

- Тишина! - стучит молотком судья.

- Мам, не надо… - шепчу я, оттаскивая ее от отца.

Смотрю в его серые, потерянные, пустые глаза и понимаю, что произошедшее не случайность и не помутнение рассудка. Это спланированное, хладнокровное предательство человека, который вдруг решил, что ему пора пожить для себя. Который и так всю жизнь жил для себя!

Зажмуриваюсь и увожу маму на другой край лавки. Спаиваю ей воду.

Показания любовницы отца слышу отрывками. Она несёт какой-то несусветный бред про угрозы увольнения со стороны отца. Потом тут же сама себе противоречит и рассказывает о том, что деньги ему понадобились, чтобы выкупить у нас половину квартиры, которая досталась маме и нам по завещанию от бабушки.

Я понимаю, что маму нужно срочно отсюда уводить, пока не вскрылись ещё более неприглядные подробности.

Поднимаю руку.

- Ваша честь, мы бы хотели покинуть зал суда…

Судья трёт виски и переглядывается с коллегами.

- Если больше ни у кого нет вопросов к вам…

- Я думаю, что их нет, - говорю решительно.

- Идите - со вздохом.

Поднимаюсь на ноги и, чувствуя на себе взгляды, увожу маму к выходу. Она пытается возражать. Я просто выталкиваю ее за дверь.

Открываю телефон, чтобы вызвать такси и… ловлю себя на мысли, что больше не могу назвать нашу квартиру домом. Да, мы с сестрой в ней родились, да там наши вещи, но как в ней можно дальше жить? И куда нам сейчас ехать? Нас действительно хотел выгнать родной отец?

- Алис, давай вернёмся, - плачет мама. - Мы ведь с папой даже не поговорили. Я не верю. Двадцать пять лет… у меня ведь кроме него и вас никого.

- Дома поговорите, мам, - говорю обречено. Понимаю, что она права. Так просто нам не расстаться.

Ввожу в приложении такси адрес квартиры и вызываю машину.

Неожиданно дверь за моей спиной распахивается.

- Алиса…

Из нее выбегает Арсений и кидается ко мне, хватая за руки.