Дрессировщик. Приручение - Ольга Николаева Страница 42

Женя впервые смотрела в мужские глаза с такого расстояния. Да и расстоянием это было сложно назвать: почти нос к носу оказалась с Игорем, так близко, что едва не прикоснулась губами к его подбородку.

Если по-хорошему, то надо было бы отдернуться быстрее, отодвинуться, так, чтобы не ближе вытянутой руки оказаться. А лучше всего — бежать, и побыстрее, в свою комнату, закрыться там на замок, подпереть стулом, и залезть под одеяло с головой. И не потому, что страшно. Женя поняла, неожиданно, что такая плотная близость Суворова ее почти и не пугает. Прошла дрожь и скованность в мышцах, что мучили ее при первом приближении, тревога не мешала соображать… Ей было очень стыдно и неловко от того, что их лица оказались так близко, почти как для поцелуя. И сама она была прижата к боку мужчины непозволительно плотно, давно перейдя за грани приличий.

Паника накрыла, когда поняла, что происходит. Но уже другая: от стыда и раскаяния, от того, что Игорь мог подумать про ее отказы и страх, превратившиеся в бесстыдство сейчас. Ведь он же, наверняка, решил, что Женя специально притворялась недотрогой, а потом забылась и показала истинное лицо.

Нужно было срочно бежать. Чтобы не видеть презрения и разочарования в его глазах, не услышать слов, после которых уже никогда себя уважать не сможешь. О том, что хозяин дома сохранит хоть крохи уважения к ней, после всего, что здесь произошло, даже и думать не стоило.

Но Женя, отчего-то, не могла шевельнуться. Даже моргала с трудом. Ощущала, как жаркая краска заливает щеки, лоб, уши, шею… Чувствовала в горле сухой ком, не позволяющий дышать. А где находятся ноги, и как ими нужно правильно передвигать, отчего-то, не помнила.

Так и застряла на середине слова, не договорив. Забыла, что и за слово-то было… Взгляд мужских глаз, темных, загадочных, очень серьезных, ее заворожил. Игорь смотрел на нее внимательно, так же, как она, не отрываясь. Будто что-то хотел в ней найти, очень важное и интересное. И чем дальше вглядывался, тем лучше Женя понимала, что ни презрения, ни разочарования нет. И угрозы, и обвинения не замечала. Правда, разобраться, что же было в лице Суворова в тот момент, у нее тоже не получалось.

На секунду ей показалось, что все, сейчас уже станет проще и легче: когда попробовала облизать пересохшие от волнения губы, мужчина отвлекся на это движения, его веки опустились ниже, и Женя смогла, наконец-то, нормально вздохнуть. Правда, воздух так и застрял где-то на полпути к легким, потому что Игорь снова уперся в нее взглядом. И, кажется, тоже облизнулся.

Женя, конечно, могла бы быть полной дурой и совсем не разбираться, что значит все происходящее. И она, в целом, такой дурочкой и была: сознательно избегала всего, что может испугать и разволновать при общении с сильным полом, мужские взгляды и намеки, даже очень откровенные, старательно не замечала, в общем, не было у нее опыта, чтобы хорошо ориентироваться. Но сейчас какое-то шестое чувство ей вопило во все горло, что рядом находится не опекун, не наставник, не друг, не бесполый хозяин дома и ее жизни, в общем-то, а мужчина. Взрослый, зрелый, привлекательный мужчина, который чем-то в ней заинтересовался. Вдруг. Кажется, увидел не подростка-замухрышку, не ученицу старших классов, не своевольную студентку, а женщину.

И от этого она снова впала в какое-то оцепенение. Вот просто придумать не могла, что же теперь можно и нужно делать.

— Конечно, я ни в чем не разбираюсь… Куда мне, убогому, до продвинутой тебя? — Когда Суворов заговорил, Женя вконец растерялась. Не ждала сейчас вообще никаких слов.

— А… Э… Почему "убогому"? Ничего я не продвинутая… — Ощущала себя полной дурой, так как совсем потеряла нить разговора.

А мужчина снова усмехался, будто ничего сейчас и не происходило между ними необычного, будто не искрили взгляды, не сохли губы, не горели щеки. Будто бы Женя сама все себе сочинила и выдумала. Это сильно смутило и окончательно сбило с толку.

Игорь приобнял ее за плечи, устраиваясь поудобнее, вытянул ноги вперед, и скорее полулежал, занимая большую часть дивана, чем сидел. А она и не сопротивлялась вовсе, даже не пробовала отодвинуться: слишком растерянная была, слишком занята другими мыслями.

— Ну, ты же говоришь, что я ничего не понимаю в умных, мудреных фильмах, смотрю лишь тупые боевики и комедии. То есть, подразумеваешь то, что мой умишко убог, а вкус абсолютно отсутствует, — вроде бы, Суворов ее сейчас обвинял. И в нехороших вещах, между прочим. Но голос его сочился каким-то непонятным довольством, будто Женя его очень сильно порадовала. И это заставило ее потеряться еще больше.

— Я не говорила такого, Игорь Дмитриевич! Мне бы и в голову не пришла такая ересь! — Хотела снова дернуться в его сторону, чтобы мимикой, жестами, всем видом показать несогласие… Но вспомнила, чем закончился недавний порыв, и больше не рискнула. Смотрела прямо перед собой, не видя ничего, кроме размытых силуэтов на экране. Абсолютно не понимая, закончилась та самая увлекательная драма или еще продолжается. В сознании фиксировалось лишь то, что большой палец мужчины легко поглаживает ее плечо сквозь тонкую ткань пижамы. Это было совершенно не страшно, не больно, и бежать никуда не хотелось. И только себе, наверное, Женя смогла бы признаться, что это легкое прикосновение было ей приятно. И тепло от руки шло, которого она уже давно не испытывала. Человеческое тепло, к которому хотелось тянуться и прижиматься.