Золото скифов - Нина Колчина Страница 41

К телецентру Глеб подъехал за несколько минут до эфира. Метавшаяся у входа телевизионщица сразу взяла его в оборот, заставив ракетой пролетать холлы и коридоры. В гримерную уже не успевали. Взмахнув пару раз кисточкой, гримерша на ходу припудрила ему нос и щеки, кокетливо бросив, что и так красивый. Глеб довольно усмехнулся, посмотрел на бойкую девицу одобрительно и бодрым шагом направился в студию.

Он и вправду был красив. Высокий, спортивный, элегантный. Держался спокойно и уверенно. Прямой, чуть насмешливый взгляд нет-нет да пахнёт холодком, но неприятное впечатление быстро уходит, особенно когда улыбнется широкой белозубой улыбкой. И этот жест… немного смущенный, очень изящный — голова слегка опущена, непокорная прядка темных волос падает на лоб, и он неторопливо отводит ее назад правой рукой…

Глеб не стал большим политиком, но уже года три, как мелькал не только на политической арене, по и на телеэкране. Коллеги недолюбливали Глеба, но телевизионщики и журналисты, как российские, так и иностранные, обожали. Он всегда был общителен, словоохотлив и очень обаятелен.

В Думе Глеб сколотил парламентскую группу либерально-патриотического толка, которую назвал «Свобода и Родина». Это позволяло ему обыгрывать разные политические ситуации, ставя во главу угла то свободу, то Родину, в зависимости от конъюнктуры…

— Глеб Борисович! — взволнованно начал ведущий. — Я бы хотел поговорить о приватизации новоорловского фармакологического комбината.

— Я тоже, — улыбнулся Глеб.

— На контрольный пакет акций, как известно, претендует американская фирма, которая, увы, не обладает солидной репутацией. В прошлом году она уже выкупила аналогичный комбинат только для того, чтобы устранить конкурента с внутрироссийского рынка. В результате мы остались без отечественных лекарств, а более десяти тысяч рабочих оказались за воротами. Как же после этого можно иметь с ними дело и отдавать в руки американцев новоорловское предприятие! Что вы об этом думаете?

— Думаю, что вы очень эмоциональны, а любую проблему лучше рассматривать спокойно. Что касается людей… О чем тут говорить? Жалко их, конечно!

Ведущий согласно закивал.

— Но давайте вернемся к новоорловскому комбинату! — продолжил Глеб. — Мы все время говорим об инвестициях, тем более об инвестициях пакетных, которые идут в промышленность. В данном случае приобретение американцами контрольного пакета акций означало бы привлечение по меньшей мере нескольких сот миллионов долларов. Это после нефтянки были бы крупнейшие инвестиции, дающие тысячи рабочих мест! Новоорловск в них очень нуждается, поверьте! Комбинат для него предприятие градообразующее!

— Да, но…

— Далее! — Глеб немного повысил голос и прижал к губам указательный палец. — Далее, — повторил он уже тише. — Между Россией и США установились наконец-то теплые политические отношения. Очевидно, что они нуждаются в реальном экономическом наполнении!

— Смотря каким путем! — вставил все-таки телеведущий, но Глеб его словно не расслышал.

— Кроме того, возможность инвестировать в российскую экономику благоприятно повлияла бы на общественное мнение в США.

— Нет, подождите, Глеб Борисович! При чем тут США? Разве вас не интересует российское общественное мнение?

— Конечно, интересует! — горячо согласился он. — Но оно очень разное, и меня волнует та часть общественности, которая поддерживает мою точку зрения и разделяет мои представления о благе Родины…

Глеб снова улыбнулся и убрал со лба непокорную прядь. Ну все! Он это сказал! Том Полонски, которому наверняка переводят сейчас беседу в телестудии, будет доволен.

Глеб в своей политической ориентации не то чтобы выполнял волю Тома, просто взгляды американца на расстановку сил в мире удивительным образом совпадали с его собственными. Во всяком случае, именно так хотелось думать Глебу. А бесплатный сыр, который в результате такого единомыслия доставался ему, Глеб относил на счет их с Томом хорошей дружбы, невероятных возможностей богатого американца и своего собственного таланта общения и умения привлекать к себе людей.

С Томом Полонски Глеб познакомился два года назад на приеме в американском посольстве по случаю национального праздника.

Был жаркий июльский день. Гости бродили по лужайке, непринужденно общались, выпивали, ели какую-то незамысловатую еду. Приглашение от американцев Глеб получил впервые. На прием он пришел вместе с женой и с удовольствием ловил восторженные взгляды, обращенные к ней. Альбина — ослепительная красавица в ярко-розовом платье с голыми плечами — на фоне зеленой травы казалась диковинной роскошной бабочкой. К ним подходили, чтобы полюбоваться ею вблизи, но даже те, кто хотел поприветствовать набиравшего популярность депутата Госдумы, прежде всего выражали свое восхищение его женой. Флюиды пленительной женственности, которые она излучала, завораживали и гипнотизировали.

Том Полонски появился ближе к вечеру и до конца приема не оставлял их ни на минуту. От комплиментов в адрес Альбины тоже не удержался. По-мальчишески приходил в восторг от ее красоты, элегантности и «beautiful English» — по-русски Том не говорил. С Глебом сразу взял отеческий тон, что в общем-то было естественно: Тому перевалило за шестьдесят, Глебу не исполнилось тогда и сорока. Молодому депутату внимание американца льстило. По тому, как почтительно приветствовали Тома соотечественники, было понятно, что Полонски — личность известная и влиятельная. В Москве его держал бизнес. Позже Глеб понял, что у Тома в работе всегда множество проектов — от реконструкции новоорловского фармакологического комбината до телефонизации всей страны. Кроме бизнеса он занимался благотворительностью, поддерживал молодых ученых, даже издавал учебники для российских студентов. Какой из проектов в данный момент главный, пожалуй, затруднился бы ответить и сам Том.

После приема у американцев Глеб часто стал бывать в московском доме Тома, в котором всегда кто-то гостил. Об истинных масштабах его бизнеса Глеб не знал: Том не очень любил говорить на эту тему, считая ее скучной. Скучная тема, однако, приносила ему неплохой доход. Перепадало и Глебу. Том приглашал его отдохнуть то в Америку, то в Грецию, где построил себе виллу, то во Францию; в отеле «Негреско» на Лазурном Берегу он оплачивал апартаменты, а горничная каждую ночь разбирала постель и раскладывала на кровати свежую пижаму.

Но гостеприимством Тома Полонски в полной мере Глеб не пользовался, и на это были свои причины. А вот связями доброго американца не пренебрегал. Именно благодаря им Глеб поездил по американским университетам с курсом лекций по истории русско-американской дипломатии, получив за это солидные деньги. Кроме того, Том нашел издателя, заинтересовавшегося книгой Глеба о партстроительстве в России, не совсем понятно, для кого и зачем написанной. Книгу, тем не менее, перевели на английский и издали в США неплохим тиражом.

…Из телецентра Глеб поехал домой. Конец недели. Пятница. Он вдруг почувствовал, что устал, и порадовался предстоящим выходным. На углу Пушкинской площади и Большой Бронной отпустил машину и пошел пешком. Ясный сентябрьский вечер, хорошо одетые люди, бойкая торговля цветами, смазливые женские мордашки, обтянутые джинсами попки… на душе было легко и беззаботно.