Кирклендские услады - Виктория Холт Страница 41

Он явно издевался надо мной, и про себя я уже решила, что лучше всего делать вид, будто эта история меня не слишком трогает. Свое мнение о происшедшем я не изменю, но навязывать его другим не стану. Люк с матерью упорствовали в том, что мне просто приснился какой-то необычный страшный сон. Не стоило убеждать их в противном. Но сама я твердо решила во что бы то ни стало выяснить, кто из живущих в доме так скверно подшутил надо мной.

— Спасибо, Люк, — постаралась перейти на шутливый тон и я, — буду помнить о вашем предложении.

— Прекрасное утро, — продолжал Люк. — Жаль, что вам нельзя ездить верхом. В воздухе пахнет осенью. В такую погоду скакать на лошади одно удовольствие. Ну, впрочем, скоро…

— Ничего, я потерплю, — заверила его я и, проходя мимо, отметила, с какой загадочной улыбкой он на меня смотрит. Будто вспоминает, как я выглядела ночью в неглиже. И мне припомнились слова Хейгар Редверз, что Люк пошел в деда, а сэр Мэтью всегда был неравнодушен к прекрасному полу.

Я вышла на крыльцо. Просто удивительно, какие чудеса творит свежий воздух! Все мои страхи испарились, и, гуляя между клумбами с хризантемами и маргаритками, я чувствовала, что справлюсь с любой угрозой, которая встанет на моем пути.

Я убеждала себя, что все очень просто: если меня кто-то задумал стращать, надо всего-навсего перед сном тщательно осматривать спальню и туалетную комнату и запирать двери и окна. И если даже тогда в комнате кто-то появится, значит, меня преследует нечистая сила. Таким образом я смогу убедиться, права ли я. Однако мне было ясно, что легко так храбро рассуждать в ясное солнечное утро, а вот что со мной будет, когда наступит темнота? Неизвестно. Но я дала себе слово проверить свои подозрения, доказать самой себе, что я права и что в этих злых шутках упражняется кто-то из живых людей.

К ленчу я вернулась домой и позавтракала вместе с Руфью и Люком. Люк что-то сказал насчет привидевшихся мне «кошмаров», и я не стала возражать. Так что ленч прошел вполне обычно, и, как мне показалось, Руфь вздохнула с облегчением. Она сказала, что, судя по моему виду, прогулка пошла мне на пользу. Я и в самом деле ела с аппетитом, так как сильно проголодалась, не поев утром.

Я уже встала из-за стола, когда в столовую вошел Уильям с приглашением от сэра Мэтью. Тот хотел меня видеть, если я найду время навестить его. Я ответила, что, если сэру Мэтью удобно, я тотчас поднимусь к нему.

— Я провожу вас, мадам, — предложил Уильям.

Мы поднялись по лестнице, и он провел меня в комнату, расположенную недалеко от моей. Понемногу я начинала узнавать, где кто обитает. Почти все жили в южном крыле. Сэр Мэтью так же, как и я, — на втором этаже, Руфь и Люк на третьем. На четвертом находились комнаты, где так недолго жили мы с Габриэлем. Сара — единственная, кто не жил в южном крыле. Она не могла расстаться с восточной частью дома, где располагались детские. Все остальные помещения «Услад» теперь пустовали. Но мне говорили, что в прежние дни сэр Мэтью закатывал большие приемы, в поместье бывало много гостей и все комнаты оказывались заняты.

Кухни, пекарни и кладовые были в нижнем этаже пристройки, примыкающей к южному крылу. Слуги жили на втором этаже в западном крыле. Я там еще не была, но мне рассказывала об этом Мэри Джейн. Как мало людей населяло этот огромный дом!

Сэр Мэтью, в ночном колпаке и застегнутом на все пуговицы вязаном жакете, ждал меня, сидя в постели. Когда он увидел меня, глаза у него заблестели.

— Уильям, подай стул миссис Габриэль, — распорядился он.

Я поблагодарила Уильяма и села.

— Слышал, вы провели тревожную ночь, милая, — сказал сэр Мэтью. — Руфь говорит, вам привиделся какой-то кошмар.

— Все прошло, — ответила я.

— Не люблю я эти кошмары. Говорят, вы выскочили из своей комнаты босиком. — Он укоризненно покачал головой.

Уильям возился в соседней комнате, по-видимому гардеробной. Дверь была открыта, и он мог слышать о чем мы говорили. Я представила, как слуги обсуждают ночное происшествие, и предпочла перевести разговор на другую тему:

— А как вы сегодня себя чувствуете?

— Стоило вас увидеть, дорогая, и мне стало совсем хорошо. Но что говорить обо мне! Я старик, и телесной оболочке положено изнашиваться. А вот вы молоды, и нельзя допускать, чтобы вас что-то волновало.

— Да я больше и не подумаю пугаться, — быстро ответила я. — Просто такое случилось со мной впервые…

— Вам надо беречь себя, дорогая Кэтрин.

— Конечно, конечно, я и стараюсь.

— А я ночью ничего не слышал.

— Очень рада. Я бы расстроилась, если бы знала, что и вас побеспокоила.

— Я плохо засыпаю, но, уж если заснул, сплю как убитый. Чтобы меня разбудить, надо кричать во все горло. Спасибо, что зашли, дорогая. Мне хотелось убедиться, что вы такая же бодрая и очаровательная, как всегда. — Он обворожительно улыбнулся. — Только затем я и попросил вас навестить меня в столь ранний час. Воображаю, что вы обо мне подумали — жалкий старик в ночном колпаке!

— Он вам очень идет.

— Не льстите мне, Кэтрин. Ну хорошо, дорогая, помните, что в нашей семье вы теперь очень важная персона.

— Помню, помню, — отозвалась я, — и не сделаю ничего, что может повредить ребенку.

— Мне правится ваша прямота, дорогая. Да благословит вас Бог! Спасибо, что заглянули к старику и к тому же нашли для него добрые слова.

Взяв мою руку, он поцеловал ее, и когда я выходила, то заметила, что Уильям все еще возится в гардеробной.

Весь дом уже знает, подумала я и подивилась, что ко мне до сих пор не наведалась тетя Сара. Уж такие-то дела ей наверняка очень любопытно обсудить.

Вернувшись в свою комнату, я убедилась, что не могу сидеть спокойно. Мне все время представлялось, как шушукаются слуги, и меня огорчало, что скоро слухи о ночном происшествии дойдут до ушей Хейгар и Саймона. Мне не хотелось, чтобы они узнали версию, которая утвердилась в нашем доме. Я очень дорожила мнением Хейгар и подозревала, что она запрезирает меня, если узнает, что я поддалась каким-то выдуманным страхам. Поэтому я решила, что пойду к Редверзам и сама расскажу все, пока меня не опередили и не наговорили им с три короба чепухи. Так я и сделала. И в два часа уже была в «Келли Грейндж».

Доусон провела меня в маленькую комнату на первом этаже и сказала, что доложит миссис Рокуэлл-Редверз о моем приходе.

— Если она отдыхает, пожалуйста, не беспокойте ее. — попросила я. — Я могу подождать.

— Сейчас узнаю, мадам, — ответила Доусон.

Вскоре она вернулась и сказала, что миссис Рокуэлл-Редверз просит меня подняться к ней.

Хейгар сидела в том самом кресле с высокой спинкой, в котором принимала меня, когда я пришла к ней впервые. Я поцеловала ей руку, как на моих глазах сделал тогда Саймон, и тем словно признала право на дружбу. Меня больше не страшило, что она, чего доброго, отнесется ко мне надменно. Теперь мы чувствовали себя равными и могли разговаривать друг с другом без всякой натянутости.