Пурпурная лилия - Ширли Басби Страница 41

Какой наивной дурочкой!

Сабрина всегда любила предпраздничную суматоху, которая была какой-то особенной именно перед ее днем рождения. И в этом году все было, как обычно. Бонита принесла ей завтрак и желтые розы, как делала это всегда, сколько Сабрина себя помнила. На этот раз она подарила ей пару великолепных серебряных браслетов, которые весело блестели, когда Сабрина крутила рукой. Все ее поздравляли и желали счастья, и она не могла отказать себе в удовольствии порадоваться всеобщему вниманию.

Этот день почти в точности повторил прошлогодний, но только с одной разницей… Бретт Данджермонд. Сабрине казалось, что, куда она ни идет, она везде видит его. То он смеется вместе с отцом за завтраком, то разговаривает с гостями, когда они начали съезжаться в дом, то улыбается и жестикулирует, поддразнивает толстую Бониту и внимательно прислушивается к спору Луиса и Алехандро. Сабрина против своей воли всюду следовала за ним взглядом, любовалась его высокой статной фигурой, грациозностью движений и умением без особого труда обворожить кого угодно. Она сердилась на себя и на него, потому что, несмотря ни на что, он сохранил над ней власть, и в его присутствии сердце ее начинало биться быстрее, а где-то глубоко внутри рождалось неодолимое желание прикоснуться к нему. Время, время, время, говорила она себе, с трудом отводя от него глаза, и бросалась в пляс, но не проходило и пяти минут, как она опять искала его лицо.

Обещанный Алехандро бой быков устроили в честь дня рождения Сабрины. Все собрались посмотреть, как молодые люди будут сражаться с великолепными черными животными. Ковбои окружили арену, гости расположились на спешно сколоченных скамейках. Навес из яркой шелковой материи защищал дам от безжалостного солнца.

Прищурившись, Сабрина внимательно следила за молодыми людьми, но гораздо чаще ее симпатии были на стороне быков. Жестокие и кровавые побоища будоражили темные чувства, возбуждали и пугали одновременно. Однако когда на середину вспаханной копытами быков и щедро политой кровью арены вышел Бретт, Сабрина узнала всю меру страха. Сердце у нее ушло в пятки. Она побледнела как смерть, а пальцы стиснули великолепный алый с золотом веер, который Карлос подарил ей на день рождения.

Сабрина даже вскрикнула, и Карлос, который на сей раз не принимал участия в бое быков и сидел с ней рядом, внимательно посмотрел на нее.

— Что случилось, чика! — спросил он. Сабрина постаралась сделать вид, что все в порядке, и загнать свой страх поглубже внутрь.

— Да нет, ничего! А что могло случиться?

— Я подумал, ты испугалась за гринго. Ведь это спорт испанцев, и высокие мужчины редко бывают достаточно подвижны. — Он оценивающе поглядел на Бретта. — Интересно, как он справится, если ему попадется один из бычков твоего отца?

Ничего не понимая, Сабрина кивнула. Все ее чувства и мысли сконцентрировались на высоком широкоплечем мужчине, который стоял посреди арены. Его иссиня-черные волосы блестели на солнце, и одна прядь то и дело падала на лоб. Одет он был как настоящий испанец, и Сабрина бессознательно отметила, как ладно сидит на нем непривычный и богато украшенный костюм.

Бретт кивнул, чтобы пустили быка, и под одобрительные крики зрителей на арену вылетела чудовищная гора могучей плоти и дьявольской ярости. Сабрине показалось, что Бретт совершенно беззащитен перед быком с огромной головой и длинными закрученными рогами. Она не дыша смотрела, как страшный зверь крутится вокруг неподвижной фигуры с алым плащом в руках. Зрители были довольны. Бретт оказался мастером-матадором, и все его движения были исполнены ловкости и достоинства, когда он зазывал быка и когда в самое последнее мгновение делал шаг в сторону, тем самым сохраняя себе жизнь. Всем было ясно, что высокий гринго хорошо знает свое дело. Толпа взревела от радости, когда Бретт исполнил один из самых старых и классических приемов — веронику. Алый плащ сверкнул в воздухе, брошенный вниз, затем взметнувшийся вверх. Потом Бретт завернулся в него. Когда же бык наконец был убит, все, как один, вздохнули с радостью и облегчением.

Сабрина все время сидела, словно каменная, неотрывно следя взглядом за матадором. Когда все было кончено, она с удивлением заметила на руке глубокие следы от своих ногтей.

Ей казалось, что еще немного — и она потеряет сознание, однако ей пришлось взять себя в руки, когда, Бретт наклонился, отрезал у быка уши и направился в ее сторону. Он остановился прямо против нее, так что видел также Карлоса, сидевшего с ней рядом, и мужчины обменялись нелюбезными взглядами. Затем Бретт перевел взгляд на Сабрину и протянул ей почетный трофей.

Толпа притихла. Все взгляды устремились на Бретта и на Сабрину. То, что он делал, было почти открытым предложением руки и сердца. По крайней мере признанием того, что он серьезно увлечен очаровательной дочерью дона Алехандро, и теперь все ждали ее ответа.

Никого не видя, кроме Бретта, Сабрина была беспомощна перед ним, любя и ненавидя его одновременно. Неужели он таким образом всего-навсего отмечает ее день рождения?.. Или он заявляет свои права на нее? Если вспомнить все случившееся за последние дни, глупо думать, что в его жесте есть нечто большее, чем желание поздравить ее с днем рождения, однако в том, как он глядел на Карлоса, и в том, с какой подчеркнутой холодностью обращался к ней, ей все-таки виделось что-то еще.

Искра взаимопонимания пробежала между ними. И Сабрина, глядя на его потное лицо и чувствуя крепкий мужской запах его тела, с трудом удерживалась, чтобы не броситься ему на грудь и не объявить всему миру, как она его любит.

Однако она взяла себя в руки и даже рассердилась. Если она примет его подношение, то они станут притчей во языцех, если отринет, ее никто не поймет и тоже пойдут пересуды.

Только теперь она заметила, как неистовствует рядом с ней Карлос и как одобрительно улыбается ей со своего места отец. Она нехотя протянула руку и, не желая длить неловкую паузу, приняла добытый в бою трофей.

— Грациас, сеньор. Для меня большая честь, — холодно проговорила она, возмущенно сверкая янтарными глазами.

Он улыбнулся, и на его лице промелькнуло непонятное выражение.

— Так и должно быть, радость моя… Вы — единственная женщина, ради которой я рисковал своей жизнью. — Он взглянул на Алехандро. — Надеюсь, вы не будете возражать, если я получу вознаграждение.

И, благословляемый одобрительной усмешкой Алехандро и неприкрытой яростью Карлоса, Бретт схватил Сабрину и под радостные крики толпы поцеловал ее.

Она покраснела и смутилась, и губы ее задрожали то ли от наслаждения, то ли от гнева. Он иронически поклонился ей и удалился с арены. Толпа была вне себя от восторга и долго еще не могла угомониться после того, как он ушел, отпуская такие шуточки, что Сабрина сидела пунцовая от стыда.

Остальные бои уже не вызвали такого интереса, а Сабрина и вовсе ничего не видела. В конце концов она с радостью встала и вместе со всеми пошла обратно на гасиенду.

К ней тут же подступились Карлос с Франсиской, и от их речей у нее голова пошла кругом.