Бегство от Франка - Хербьерг Вассму Страница 41

— Ему скучно, — сказала Фрида.

— Но он слушает ее с интересом.

Он расстегнул фрак, и меня ослепила его манишка. При виде его галстука я почему-то подумала о похоронах. Когда он наклонился вперед, свет неудачно упал на ему на лицо и нос стал синеватым, как часто бывает у пожилых людей.

Разглядывая его уши, я вспомнила Фридино описание Нью-Йорка.

— Ты украла мои образы в тот раз, когда рассказывала об ушах певца Джимми Скотта? — спросила я.

— А это так важно? С таким же успехом я могу рассказать о пожилой даме в элегантной летней шляпе, мочки ушей у нее были похожи на губку, которой стирают с доски мел!

— А еще у нее была сумка на колесиках, и она тихо о чем-то секретничала с продавцом винного магазина в Брискебю? — подхватила я.

— Да! Выходя на улицу, она поправила красивые седые локоны над ушами. А когда она наклонилась, чтобы достать из кошелька деньги, стали видны большие сморщенные мочки.

— Кажется, у нее в мочку был вставлен какой-то предмет, похожий на бриллиант?

— Да! Он блеснул из складок кожи. Когда она шла к двери со своей драгоценной бутылкой портвейна, надежно спрятанной в сумке на колесиках, ее сережка блестела, как маленький глаз.

— Я тебе рассказывала эту историю?

Фрида только пожала плечами. Вот еще одно доказательство, что она крадет мои идеи и образы. В тот вечер я ничего не записывала. Все-таки это был сочельник.

Актер все больше терял терпение. Он жестикулировал и дергал себя за мочку уха. У меня не было причин относиться к нему с неприязнью, несмотря на то, что ему было трудно поддерживать разговор с этой молодой женщиной, которая, не исключено, приходилась ему дочерью. Мне пришло в голову, что ничего интересного она сказать не может. И настроения мне это не испортило. Нет, неприязни к нему у меня не было. Напротив, я его понимала.

— Ты меня совсем не слушаешь! После того, как мы пересекли границу Италии, пропала преследующая нас тревога. И чем же Санне заполнила эту пустоту? Стала пялиться на каждого встретившегося нам мужчину. С тобою чертовски трудно, Санне! Хорошо, я понимаю, что ты наконец увидела человека, у которого хоть что-то есть за душой.

— Ни на кого я не пялюсь. И откуда ты знаешь, что у него есть что-то за душой?

— По сравнению с Франком? Да это же ясно, как день!

— Не думаю, чтобы он был особенно интересен, — сухо сказала я. — Я заметила, что такие мужчины предпочитают общаться с молодыми женщинами, которые сделаны из более пластичного материала и представляют собой весьма выгодный фон.

— Ты имеешь в виду Франка?

— Нет! Не Франка.

— Прекрасно! У меня есть предложение. Поставим перед собой задачу лучше познакомиться друг с другом. Писатель ищет актеров.

Не знаю, случилось ли это сразу после того, как Фрида произнесла эти слова. Но я вдруг нечаянно встретила его взгляд и даже вообразила себе, что между нами есть какая-то связь. Впрочем, не знаю, все произошло слишком быстро. Глаза его закатились, и уголки рта растянулись еще более жутко, чем в холле. Если бы у меня было время, я бы подумала, что он вот-вот разразится презрительным смехом над какой-нибудь глупостью, сказанной юной дамой.

Но у меня не было времени. Рука его пыталась что-то достать. Носовой платок? Кто знает. Рот открылся. Подбородок отвис сам собой. Теперь вид у него был такой, будто он больно прикусил себе язык. В следующее мгновение он снова взглянул на меня погасшими глазами, в уголках рта запузырилась кровь. Потом он упал на стол, чуть сбоку, словно его воспитание, независимо от того, что бы с ним ни случилось, не позволяло ему опрокинуть бокал или уронить тарелку.

Молодая дама закричала, приподнявшись со стула. Метрдотель и мужчина, сидевший за соседним столиком, бросились к ней. Они подняли актера со стола и положили на пол. Другой человек, который случайно оказался врачом, проводившим здесь отпуск, прибежал запыхавшись из бара с салатами. На бегу он поставил передо мной салатницу с кукурузой и какими-то зелеными и красными овощами и тут же опустился на колени рядом с актером. Еще мгновение, и он был уже занят тем, чему, очевидно, научился в медицинском институте. Одновременно с этим он властно отдавал приказы, чем снял груз ответственности с первого мужчины, который, быть может, тоже умел оказывать первую помощь. Но ничего не помогло. Актер так и не съел своего Ventaglio di frutta freska [23].

Молодая женщина, согнувшись, стояла у стола и без конца теребила на груди салфетку из дамаста. Она больше не кричала, но я, сидевшая к ней ближе других, слышала, как она шептала: «Отец, отец!» и наконец одним прыжком оказалась рядом с телом, распростертым на полу.

К моему удивлению Фрида встала и подошла к ней. Обняв молодую женщину, она отвела ее в сторону настолько, чтобы та не мешала интенсивным попыткам оживить актера. Одна ее грудь окончательно вывалилась из платья. Испуганный розовый бутон столкнулся с действительностью. Схватив бретельку платья, Фрида быстро запихнула бутон на место, молодая женщина, скорее всего, этого даже не заметила.

Многие гости поднялись. Торжественно, словно находились на службе в церкви и должны были принять благословение. Мужчины в черном были похожи на бакланов, сидящих на морских скалах. Приподняв крылья, они тянули шеи в одном направлении. На лицах у женщин было такое выражение, как у людей, стоявших в толпе и старавшихся повернуть голову так, чтобы занять более выгодную позицию и, если возможно, лучше увидеть цель.

Вскоре многие с отсутствующим выражением лица начали поправлять цепочки и браслеты. Но очень тихо. Все, кроме нашей приятельницы в золотой парче. Она толкнула своего мужа и явно хотела заставить его спастись бегством. Чему он воспротивился, толкнув ее обратно на стул. Не агрессивно, а как будто бросил на место диванную подушку.

Люди притихли, словно ожидали вынесения пожизненного приговора. Никакого звона приборов или бокалов. Официанты не шаркали ногами по мраморным плитам пола. Они стояли кто где, как забытая мебель в заставленной комнате. Возле буфета, у колонны или у столика № 5.

Когда прошло достаточно времени и большинство гостей снова заняли свои места, послышалась сирена скорой помощи. Вызывающая, точно фанфары на открытии фестиваля современной музыки. И сразу же в залу ворвались четверо сосредоточенно-спокойных человека с носилками и медицинским снаряжением. Они действовали быстро. Связь между ними была похожа на решительный стук клавиатуры компьютера, когда все слова известны заранее.

Фрида с плачущей дочерью актера исчезла вслед за носилками. Хорошо, что хоть одна из нас оказалась практична и взяла на себя ответственность. Лица спасателей выражали не веру, а привычку, они почти беззвучно пробежали с нашим актером через высокую двустворчатую дверь в холл, мимо рождественских яслей — и дальше к звездам.