Тайная жизнь Лиззи Джордан - Крис Манби Страница 41

— Когда взяла собаку, Лиззи Джордан? — спросил Хабиб, заворачивая мои покупки в еще один прозрачный пакет.

— Никогда, — ответила я.

Он странно на меня посмотрел.

— А, ты хочешь сказать, откуда я взяла ту собаку, с которой пришла? Эта собака моей начальницы. А я присматриваю за ней до следующей среды, пока она не вернется из отпуска. Как будто у меня недостаточно своих забот.

— Своих забот о чем? — спросил Хабиб. — Хочешь об этом поговорить? — Он никогда не упускал шанса посплетничать. И почему-то мне казалось, что если рассказать ему, в чем дело, то он, человек большого жизненного опыта, найдет верное решение. Может быть, еще утром он говорил с кем-нибудь по похожему поводу. Я снова рассказала свою историю.

— Нужно всегда говорить правду, — вздохнул он, когда я закончила.

— Я знала, что ты это скажешь, — сказала я. — Но что я должна желать?

— Вот сюда деньги положить, — сказал он и громыхнул разноцветной банкой для пожертвований на храм Харе Кришна. — А мы за тебя помолимся.

— Лучше я буду продавать душу своему дьяволу, но все равно спасибо. Сколько я должна за корм? — спросила я. На улице Геркулес причитал, словно обреченный на муки в аду.

— Секунду, — сказал Хабиб. — Сейчас взвешу.

Я в ужасе смотрела, как Хабиб подхватил пакет с говном, который я по рассеянности положила на прилавок во время разговора, и бросил его на блестящие электронные весы.

— Это фарш? — спросил он.

Я выхватила пакет.

— Это гуляш, — быстро ответила я, — но я купила его в центре.

— Очень похоже на пакет из моего магазина, — сказал он с сомнением.

— Я знаю. Они сейчас во всех маленьких магазинах одинаковые. Может быть, тебе сменить дизайн на пакете, чтобы твой магазин как-то отличался от других.

— Но синий и белый — это цвета моего магазина, — сказал он, совсем расстроившись.

— Я больше ничего не буду покупать в других местах, — заверила я, взяла сдачу и направилась к двери.

— Одну минуту. Хочешь знать, что ты должна сделать? — начал Хабиб, но, прежде чем он начал объяснять, я заметила, что лапы Геркулеса, стоявшего на моей куртке, задрожали, а эта дрожь могла означать только одно.

— Увидимся завтра, — сказала я, выбегая из магазина как раз вовремя, чтобы спасти куртку, но не удалось уберечь от струи Геркулеса бумажный мешок с картошкой, выставленный снаружи вместе с прочими овощами для привлечения покупателей. Я подумала, что надо предупредить Симу, чтобы она пару недель не покупала овощи в супермаркете.

— Все купила. Иду домой! — крикнула я на ту сторону улицы старому козлу, все еще следившему за мной. — Наверно, мой парень уже ждет меня не дождется. Он жуть какой сильный. И свирепый, если не поест вовремя.

Это сработало. Полковник быстро кивнул и засеменил в противоположном направлении.

У следующего садика я перебросила мешок с говном через забор.

Стараясь не вдыхать отвратительный запах жирного мяса, я выложила еду Геркулеса на блюдце, как только мы вошли в дом. Я свистнула ему, указывая, что обед подан в кухне, но оказалось, что кафельный кухонный пол вызывает у него те же чувства, что и асфальт, и он отказался пересекать порог гостиной. Я не могла винить его. После того как я однажды наступила босиком на пролитый мед, к ноге тут же прилипли три лобковых волоска и пара ценников, — с тех пор я никогда не входила на кухню без обуви. Я перенесла блюдечко к входу и поставила его в пределах досягаемости Геркулеса, но так, чтобы еда из блюдечка вываливалась на плитку, а лапы Геркулеса оставались на ковре.

Он презрительно понюхал собачий корм, словно был не спаниель, а дегустатор еды.

— Я так и знала, — сказала я Симе, которая возникла за Геркулесом на кухне, чтобы налить себе чашку чая.

— Что?

— Я знала, что он не станет есть этот проклятый собачий корм. Все собачьи корма одинаковые, — сказала я ему. — Какой бы ни был сорт. Они все сделаны на одной фабрике из останков одной и той же старой скаковой лошади. И не надо мне рассказывать, что, заплатив лишний фунт за банку, ты получишь кусочки победителя на скачках Дерби, в отличие от банки подешевле, в которой лежат останки лошади, пришедшей второй.

— А откуда у нас в доме собака? — неожиданно спросила Сима. Она была у себя наверху, делала курсовую по деловому испанскому языку, что являлось частью ее диплома, и только сейчас увидела собаку.

— Это собака Харриет. Она на неделю уехала на Майорку, а меня оставила присматривать за собакой. Его зовут Геркулес.

— Ой-йо-ей! Геркулес? Какое замечательное имя. Какой он милый, — сказала Сима, опускаясь на колени, и погладила его. — А кто у нас такой маленький малыш? — сказала она. В ответ он лизнул ей нос.

— Сима, перестань. Это обычная собака.

— А-а-а. — Она посадила Геркулеса к себе на колени и стала его обнимать. — Не будь к нему такой жестокой. Он без своей мамочки, а ты хочешь накормить его этой жуткой дрянью, которую даже Жирный Джо не станет есть. Это не его вина, что он не хочет есть коровьи губы, — собачий корм делается из них, а не из лошадей. У тебя неверная информация. У меня в холодильнике есть курица. Можно ему дать. — Она направилась к холодильнику вместе с Геркулесом и принесла сочный кусок жареной куриной грудки.

— Послушай, — сказала я. — Если ты не хочешь, то я могла бы сделать себе бутерброд.

— У тебя есть своя еда, — ответила она, поставив Геркулеса на столешницу рядом с раковиной, нарезала курицу на маленькие кусочки и положила их в пластмассовую миску. На какой-то момент мне показалось, что она собирается добавить гарнир. Или приготовить соус «масала». (Правда, готовить она не умела.)

— Ну вот, мой хороший, — промурлыкала она, ставя перед ним миску. — Никто тебя не будет кормить этой ужасной дрянью. Ты же у нас породистый, это видно.

Но Геркулес по-прежнему оставался безучастным. Он только еще раз тщательно обнюхал обед, но быстро отпрянул, подняв одну лапу в патетическом жесте.

— Видишь. Твоя курица ему тоже не нравится, — сказала я ей не без триумфа. — Это просто избалованная шавка. Оставлю эту миску на полу, а когда он проголодается, то все съест.

— Он уже голоден. Я вижу. Посмотри на его грустные глаза.

— Ты прямо Рольф Харрис [29].

— У него урчит животик. Наверное, у него кружится голова. Возможно, он ест только из своей миски. У соседа моих родителей был йоркширский терьер чрезвычайно щепетильный в этой области. Он мог уморить себя голодом, но ничего не съесть из миски, на которой не написано его имя.

Я закатила глаза.

— Надеюсь, что ты шутишь.