Дерево ангелов - Пенни Самнер Страница 41

— Ты имеешь в виду — что-то особенное?

Нина вся напряглась. Неужели он все-таки добился своего — добился перевода на фронт? И домой приехал затем, чтобы сказать ей, что его отправляют во Францию… В горле у Нины пересохло.

— Что происходит?

— Ничего не происходит. Просто ни-чер-та! — Он задул вощеный фитиль и виновато взглянул на нее. — Проста, ты вовсе не обязана терпеть мое поганое настроение. Желчный и неблагодарный тип, вот я кто. Понимаешь, мне отказали в переводе из военного министерства. Я со своим опытом там незаменим — по крайней мере, так мне сказали, и мне велено больше не обращаться с подобными просьбами. Такие вот дела.

Нина встретила эту новость с огромным облегчением, хотя ей и жалко было Ричарда — у него был такой удрученный вид.

— Мне тяжело видеть, как ты несчастен, — сказала она.

— Несчастен… — Он медленно кивнул. — Да, я несчастен. Хотя сейчас я, наверно, похож на капризного ребенка. «Когда Ричарду не разрешили сражаться на войне, он ужасно обиделся». — Он вздохнул. — Объяснить это непросто. Дело не в том, что я хочу воевать, Нина, ты должна понять. Я совсем не жажду убивать кого-то или быть убитым. Просто я должен доказать, что я не трус. Глупое желаньице, не так ли? Более того — эгоистическое. Все дело в причастности к тому, что важнее меня, тебя, любого другого. Меня вечно будет мучить чувство, что я посылал других делать то, что мне самому не по зубам. У меня будет чувство, что я не заслужил собственное будущее.

Неужели он и правда верит в это?

— Но, Ричард, то, что ты делаешь, имеет огромное значение…

— Это тут совсем ни при чем! — Он отошел к буфету и уже спокойным голосом сказал: — Прости. Я дал себе зарок, что у нас не будет споров.

Нина посмотрела на цветы, которые он принес, — такие нежные, но полные жизни и красок.

— Ричард, у меня есть новости. — Эти слова вырвались сами собой.

— Да? Хорошие? — Он поставил на стол две чашки с блюдцами.

— Думаю, да. — Нина перевела дух и прямо взглянула на него. — Ричард, у меня будет ребенок.

Кровь бросилась ему в лицо, но он выдержал ее взгляд.

— Ребенок? Ты… Я и не подозревал, что ты… Боже правый, вот это новость!

Он снова будет счастлив. Они все будут счастливы.

— Ты уверена?

— Думаю, да. Мэгги самой пришлось сказать мне об этом.

— Так Мэгги все знает?

— И Фрэнк тоже. Они очень обрадовались. Мэгги говорит, из тебя выйдет прекрасный отец.

Ричард подошел к мойке, потом снова вернулся к столу.

— Нина, это так неожиданно… Я надеялся, что когда-нибудь… ну, ты знаешь. Но чтобы приехать домой и услышать такое… Даже не знаю, что сказать.

— Так это хорошие новости? — поддразнила его Нина.

— Хорошие? — просиял он. — Превосходные, просто чудесные! Хоть я и ошеломлен, знаешь, ты меня просто огорошила. — Обойдя стол, он взял ее руки в свои. — У меня было так скверно на душе, а тут такой сюрприз! Спасибо, Нина. Надо же, ребенок!

— И очень велика вероятность, что у него будут рыжие волосы, как ты и просил.

Он вздрогнул.

— Господи, это была всего лишь шутка…

Нина засмеялась, а у них за спиной глухо засвистел чайник.

— Ты серьезно ничего не можешь есть? — Ричард посолил яичницу и хлеб. — Тебе нужно есть, знаешь ли.

— Я знаю, ради ребенка. — От запаха еды ее замутило.

— Ради самой себя и ребенка. Мэгги ничего не посоветовала?

— Насчет тошноты? Она посоветовала есть часто, но понемножку.

— По-моему, в этом есть смысл.

— Да. — Ей пришлось отвести глаза от его тарелки. — Мэгги много знает об этих вещах. Жалко, что у них с Фрэнком нет детей.

— Да, может быть, она не чувствует в себе… — Он запнулся: — Ты знаешь, когда у тебя срок?

— Думаю, что в декабре.

— Бедный парнишка решит, что в этом мире слишком холодно. Интересно, что он подумает о снеге.

— Парнишка? С чего ты взял, что это будет мальчик? — лукаво усмехнулась Нина.

— Мальчик, девочка — мне все равно, главное, чтобы ребенок был здоров.

Его глаза блестели — он опять стал самим собой. Нина подумала о двойняшках Алисы, о том, как они спят в своих кроватках, сжав кулачки. Вот так и ее ребенок сейчас спит у нее внутри. Она надеялась, что он знает, как его любят. Она всех их любит: и ребенка, и Ричарда, и Фрэнка, и Мэгги, и Катю. И Гарри, она любит Гарри. В глазах у Нины защипало от счастливых слез. Жалко только, что она не может написать Дарье обо всем. А отец? Ему и писать нет смысла.

— Нам нужно много о чем подумать, — заметил Ричард, прихлебывая чай. — Например, об имени. Ты уже думала об этом? Что, если будет девочка?

— Не знаю. Мне всегда нравилось мамино имя — Ирина.

— А если мальчик? Я не стану предлагать имя своего отца — Герберт, так как знаю, что сам он никогда его не любил. «Берт, — бывало, говорил он, нахмурившись. — Когда меня так называют, я чувствую себя каким-то лавочником». Имена для мальчиков — это целая проблема. Для девочек полно красивых имен, а вот для мальчика…

— Кирилл. Моя мама считала, что это очень красивое имя.

«Или Лоренс, — подумала про себя Нина. — Если родится мальчик, может быть, назвать его в честь Лоренса?»

— Кирилл? Звучит очень по-русски. Ну, у нас еще много времени, чтобы обдумать это. Боже, мои письма матери и Анне! Я знал, что мои новости их огорчат, но теперь совсем другое дело. Я напишу им прямо сейчас. Ты ведь не против? Я знаю, иногда люди не хотят ничего никому рассказывать, но при нынешнем положении, когда вокруг творится такое, не передавать хорошие новости — преступление.

— А я должна написать Кате и Гарри.

— Гарри?

Нина чуть было не сказала — отцу ребенка, — но спохватилась.

— Да. Он австралиец, лейтенант.

— Но что ты собираешься сказать ему? Что ты беременна?

— Да! Что же еще? — Ей-богу, с Ричардом не соскучишься.

Он глядел на нее во все глаза.

— Милая, ты не можешь сказать ему. Уж это-то ты должна понимать.

Теперь уже она уставилась на него.

— Я не понимаю. Еще одно табу англичан?

— Ну, начнем с того, что он отнюдь не будет рад, — мягко заверил Ричард. — Нина, ни один мужчина не захочет услышать, что он сделал ребенка замужней женщине. К тому же…

Нина выпрямилась в кресле.

— Гарри не безразлично, что со мной!

Ричард слегка нахмурился.

— Дорогая моя, как можно быть безразличным к тебе? Но все это уже никак его не касается, неужели ты не понимаешь? В конце концов, это будет нехорошо по отношению к нему.