Сломя голову - Дэм Джули Страница 41

Став постарше, я осознала, какая она замечательная. Она любила свою семью, и ей нравилась ее жизнь, и даже если когда-нибудь и возникал легкий приступ раскаяния, она, естественно, никогда не говорила нам об этом. Напрямую, во всяком случае. Когда мне было шесть или семь лет, она начала рассказывать мне вместо моих обычных любимых сказок перед сном собственные истории «Выбери свое приключение»; героинями были девочки, получившие образование, путешествующие по миру, хранившие свои одинокие подушки холостячек и вообще жившие независимой и свободной от обязательств жизнью — другими словами, сказка сказок.

Мама. Итак, Алекс, ты только что закончила колледж Лиги Плюща [50]с самыми высокими оценками. Ты можешь провести лето со своим ни на что не способным бойфрендом, сидя дома, либо совершить поездку за рубеж, чтобы посетить галерею искусств в Риме. Что выберешь?

Я. Гм-м, мамочка, я поеду в Рим?

Мама. Давай-ка посмотрим, что будет Алекс носить в Риме!

Как я любила эту женщину, которая обучала меня всему, что я должна была знать, даже несмотря на то, что я потратила время и силы на романтический путь, заведший меня в тупик! (И благодаря годам терапии знаю, что не могу винить в этом полностью ее.) Женщину, которая собиралась позволить мне указывать, как ей жить, после того как она стала клиенткой кутюрье и после всех этих лет жизни, когда я жила по ее указке?

Вот почему была так болезненна мысль, что я собираюсь обмануть свою маму, свою работу, шопинг и Ника. Я не совершала ничего подобного со времен старших классов средней школы. Всегда имела расположение к безопасным методам ведения работы, думала я, ощущая на своей щеке предательское вздутие.

Я закуталась в банный халат, когда услышала стук в дверь. Впустив горничную — я едва не пала ниц, настолько была ей благодарна, — села за свой ноутбук. Открыла календарь, и вот оно — записано на двадцать четвертое, жирным курсивом.

Пятница: приезжает мама!!!

Феерия в «Диор» должна была состояться в одиннадцать, а после этого была еще парочка небольших показов, которые я могла бы безболезненно пропустить. Неделя высокой моды постепенно сходила на нет, а моя статья лежала где-то в неведомом месте. Да, действительно необходимо было использовать встречу с Лолой, чтобы поговорить о Луисе-Хайнце. Возможно, мне удастся убить двух зайцев сразу: послать на эти показы свою маму, пока я буду встречаться с Лолой. Отличная идея! Мамочке страшно понравится. И мы с ней сможем увидеться за обедом, а потом… может быть, она будет так выбита из колеи сменой часовых поясов, что рано ляжет спать. Тогда я смогу увидеться с Ником. Хорошо, что он работает допоздна. Что касается субботы — то это будет скорее субботняя ночь.

Пожалуй, я смогу справиться с этой мультивариантной задачей и поиском оптимальных решений. Возможно, я могла бы стать тайным военным советником. Ну, или хотя бы церемониймейстером важных событий или свадеб. Я посмеялась над своей преждевременной паникой. Почему я вообще сомневаюсь в себе? Я все продумала. Все получится. Точно.

Чтобы придать происходящему официальный статус, я отправила Лоле по электронной почте сообщение о своем предполагаемом плане действий, затем отослала весточку Джиллиан, что нам непременно надо поговорить сегодня вечером. Часы на моем компьютере показывали семь тридцать. Я чувствовала себя так, будто успела совершить очень многое за сегодняшнее утро. Когда горничная закончила развешивать полотенца и убрала остатки беспорядка, учиненного мной накануне, я выдала ей бесстыдно большие чаевые, заперла дверь и бросилась в ванную.

Надеялась быстренько принять душ — по поводу слишком длительной работы душа я уже усвоила урок — до того, как прибудет моя мать. Она будет удивлена, увидев меня готовой к выходу так рано утром; она провела семнадцать лет своей жизни (первый год — кормление в три утра, несмотря ни на что), пытаясь вырвать меня из объятий сна, прежде чем мое тело было готово оторваться от кровати.

Но сегодня, невзирая на то, что я мало спала — или, наоборот, благодаря недостатку сна и причине, из-за которой недоспала, — я была бодра и готова действовать. Выйдя из душа, завернув волосы в полотенце, я тихонько мурлыкала себе под нос мелодии лучших хитов «Дюран Дюран», но вскоре была отвлечена мыслью, сопровождаемой хмыканьем: не стала ли я уже девушкой Ника? Такого головокружения я не испытывала с тех пор, как впервые получила свое первое приглашение от «Шанель» на распродажу образцов. Или через несколько дней после этого, когда я действительно вошла в бальный зал отеля и насладилась восхитительным зрелищем всех чудесных покупок, которые можно было там совершить.

Все еще обмотанная полотенцем, я прошла через всю комнату к шкафу и вынула мою пятничную одежду. Внимательно все изучила, помня о том, что со мной пойдет мама. Это был, вполне вероятно, один из самых скромных нарядов, сошедших с подиума «Диор» за последние четыре сезона: черный шелковый трикотажный топ с глубоким У-образным вырезом, прикрытым кружевом, и тонкие черные брюки «тукседо». К нему планировались черные туфли «Маноло», которые я забыла привезти: при других обстоятельствах я бы заменила их черными «Лабутенами». Но после всего случившегося в последнее время я… решила не рисковать. А так как мои «Чу» были сломаны, пришлось надеть «Дольче и Габбана» леопардовой расцветки. Придется мамочке смириться с этим.

Я быстро оделась и с волосами, все еще завернутыми в полотенце, пошла в ванную, чтобы нанести макияж. В ту минуту, когда я присела перед зеркалом, раздался стук в дверь. Прыжком я подскочила к двери, готовая к горячим объятиям.

— Привет, мам!

— Здравствуй, солнышко, — произнесла она, как всегда, слегка в нос. — Какая ужасная поездка на такси. Я знаю, мой французский устарел и тому подобное, но клянусь, он спросил, не модель ли я!

Я поцеловала ее в обе щеки и крепко обняла. Я правда была очень рада.

Портье вошел следом с двумя большими чемоданами на колесиках. (Теперь всем понятно, откуда у меня привычки к упаковыванию вещей и шопингу.)

— Ah, excusez-moi, — сказала я, — ma mure va rester dans la chambre adjacente [51].

Я провела его через ванную в соседнюю спальню, куда он проследовал, катя за собой чемоданы. Я лишь могла догадываться, насколько они тяжелые.

Мама, довольная, шла бок о бок, держа свою дорожную сумку «Вюиттон».

— Не знала, что ты закажешь для нас «люкс», сладкая, — сказала она. — Это даже слишком!

— Мне хотелось, чтобы твоя первая поездка в Париж была лучше, чем когда-либо, — ответила я, беря ее руку в свою и пожимая. — Мы отлично проведем время, только ты и я.

Техасский акцент незаметно возвратился из подсознания. И с этим ничего нельзя было поделать.