Шепот ночи - Лидия Джойс Страница 41

Он стал грести сильнее. Рука, которой он держался за седло, онемела от напряжения, ноги казались тяжелым грузом. Он приближался к Алси, но очень медленно. Казалось, целая вечность прошла, прежде чем он оказался на таком расстоянии, что мог, вытянув руку, схватить ее за юбку. Прикладывая невероятные усилия, он проплыл вокруг Бея, чтобы оказаться рядом с Алсионой. Но она, казалось, не замечала его, пока он не положил руку ей на плечо.

Вздрогнув, она посмотрела на него с такой злобой, что он отшатнулся. Ее лицо под шляпкой было столь бледным, что кожа казалась почти прозрачной, мокрые кудри прилипли ко лбу и к щекам. Зеленые глаза сердито блестели, бескровные губы сжались в тонкую нить, и все-таки она была так красива, что у Думитру заныло сердце, несмотря на карикатурность ситуации.

– Алси…

Она молча отвернулась. Противоположный берег уже был гораздо ближе, чем тот, от которого они плыли. Сжав челюсти, Думитру плыл рядом, готовый в любой момент подхватить Алси, если она случайно отпустит седло.

Но Алсиона не сдавалась. Лицо ее стало еще бледнее, напряжение исказило его. Наконец лошади коснулись копытами дна, сначала Бей, потом Изюминка. Они выбирались на берег, илистый, но все-таки твердый. По пояс в воде, Думитру заставлял неслушающиеся ноги двигаться. Алсиона, держась за седло, сделала два шага, потом отпустила руку и упала. Ее голова исчезла под водой. Думитру бросился за Алси, но она вынырнула раньше, чем он приблизился. Грязь коричневыми ручьями текла с нее. Направив кинжал на Думитру, Алси, спотыкаясь, выкарабкалась на берег.

– Алси, не делай глупостей.

Думитру двинулся к ней с опаской, потому что никогда не видел такого выражения на ее лице: это была холодная безжизненная маска.

– Нет, – ответила она. Ее шляпку унесло течением, длинная мокрая коса болталась по спине. – Впервые в жизни я серьезна и разумна.

– Ты угрожаешь мне ножом! – возразил Думитру, все еще с трудом веря в это. – Моим собственным кинжалом, – добавил он, когда эмаль на эфесе блеснула в солнечных лучах.

Как бы смеялись над этой историей его парижские друзья, с горечью подумал Думитру. Да, это было бы смешно, когда бы не было так грустно.

– Я не собираюсь убивать тебя, – словно ребенку пояснила ему Алсиона. – Но угрожать тебе острым предметом – это единственный способ заставить тебя выслушать меня. Видит Бог, до сих пор ты этого почти не делал. Я слышала, что ты сказал Волынроскому о моих деньгах.

– Я знаю, – все больше раздражаясь, ответил Думитру.

– Я думала, ты заботишься обо мне, – мягко сказала Алси. – Я думала, между нами что-то есть: доверие, дружба, может быть, даже нечто большее.

– Так и было, – сказал Думитру, его гнев вспыхнул с новой силой. – По крайней мере, до тех пор, пока ты не вбила себе в голову глупую идею сбежать назло мне.

При этих словах лицо Алсионы дернулось от боли и ярости.

– Ты замыслил обокрасть меня! Я хорошо понимала, что ты женился на мне из-за денег. Но неужели ты не мог оставить то, что принадлежит только мне? Черт возьми, Думитру, я твоя жена!

– А я твой муж! – прорычал он. – Что пользы жене прятать деньги от мужа? Зачем они ей?

– Они понадобятся, если она вышла замуж за незнакомца, у которого могут – всего лишь могут! – быть сомнительные намерения, – глухо ответила Алси. – Тебе не приходило в голову просто попросить?

– Об этом и говорить нечего, – отрезал Думитру. – Я тебе муж, а не ребенок. И не должен бегать к тебе с просьбами и зависеть от твоих прихотей.

– Тогда тебе не нужно было жениться на мне, нищий граф, – бросила в ответ Алси.

Это были глупые слова, но они так задели Думитру, что только кинжал в руках Алси удержал его от того, чтобы не встряхнуть ее как следует.

– Я твой муж. Алсиона. Разве для тебя это ничего не значит? – рявкнул он.

– Конечно, – горько сказала она. – Сказано в Писании: «И станут двое одна плоть». Только ты уверен, что эта плоть твоя.

– Черт бы побрал тебя и твое упрямство! Я пришел сюда не за деньгами! – взорвался он. – Мне нужна ты. Я люблю тебя, Алси.

Слова сорвались с его губ неожиданно, неумышленно, бездумно. Но Думитру с потрясающей душу уверенностью знал, что это правда. Подлинной причиной этой безумной погони, противоречащей здравому смыслу и оскорбленной гордости, была его невысказанная любовь. Волынроский прав, несмотря на возражения Думитру. Эта мысль изумила и испугала его, тут же погасив его гнев, но Алсиона и бровью не повела.

– Ты любишь мои деньги, – отмахнулась она. – Я для тебя лакомый кусочек.

– Черт бы тебя побрал, Алсиона, – повторил он, прежде чем она успела продолжить. – Когда ты появилась, я был готов к формальному браку с женщиной, которую невзлюблю. Но ты оказалась полной противоположностью моим ожиданиям: сильная, умная, красивая…

– Красивая? – Алси рассмеялась отвратительным лающим смехом.

Думитру не спускал глаз с направленного ему в грудь кинжала. Если броситься к ней, то она может… продырявить его прежде, чем он выбьет оружие у нее из рук.

– Боже правый… Ты явился за мной, потому что я красива? У тебя есть хоть крупица благородного чувства? – Голос Алси сорвался на крик.

Она шаг за шагом отступала. Думитру не последовал за ней, поскольку Алси уже кричала истерически, не владея собой. Он никогда не видел ее такой разгневанной и не представлял, что она может прийти в такое отчаяние.

– Ненавижу это слово! Если бы я не была красивой, родители не надумали бы выдать меня за аристократа. Меня бы не выставляли четыре года на позор на балах и званых обедах, хотя с самого начала было совершенно ясно, что я привлеку внимание лишь жалких и отчаявшихся младших сынков. Я вышла бы замуж за молодого инженера по имени Джосая или Сайлас, умного, мягкого, находчивого, проницательного – именно эти качества мой отец так ценит в своих работниках. Мой муж был бы рад, что получил в жены дочь мистера Картера и соединил свое имя с производством тестя, он снисходительно относился бы к моим слабостям. Даже Эзикьел был бы лучше тебя! Вместо этого, из-за того, что я красивая, – Алси буквально выплюнула это слово, – меня сослали в какое-то средневековое захолустье, выдали замуж за чужака, почти варвара, который задумал лишить меня независимости!

– Алси, это не так… – начал Думитру, ее бурная редакция остудила его гнев.

– Ты только что сам это сказал. Всегда все плохое случалось со мной из-за того, что я красивая. – Алси вдруг стала неестественно спокойной, в глазах вспыхнули странные, опасные огоньки. Схватив свободной рукой косу, она перекинула ее через плечо и, держа у затылка, сквозь слезы смотрела на Думитру. – Но больше этого не будет. Если ты любил меня, потому что я красивая, возможно, ты забудешь меня, когда от моей красоты ничего не останется.

С этими словами она спокойно резанула кинжалом волосы. Думитру бросился к ней, но Алси уже покончила с косой и презрительно бросила ее на землю. Потом с выражением яростного торжества повернула кинжал к своему лицу.