Отважный герой, нежные поцелуи - Джил Грегори Страница 41

— Но ваши родители, — медленно сказал он, — не знали, что их ждет. — Он посмотрел вдаль, на виднеющиеся горы. — Когда вы так внезапно потеряли их, я думаю, вам пришлось немало потрудиться, чтобы разобраться в их делах.

Кэтлин вспомнила, как подкосились у нее ноги, когда поверенный Джиллиса сообщил ей положение вещей, как бессильно она опустилась на стул, как ей стало тошно.

— Еще бы, — прошептала она.

Она осознала, что в ее голосе прозвучали горькие нотки, и почувствовала, как вспыхнуло у нее лицо. Она посмотрела на Уэйда, надеясь, что тот ничего не заметил, но он, разумеется, заметил. Уэйд замечал все.

— Хотите поговорить об этом?

— Тут почти не о чем говорить.

— Судя по тому, как у вас дрожат губы, это вовсе не так. Ее глаза метнулись к его лицу. Его проницательный взгляд, казалось, проник ей в самую душу, в сознание, прикасаясь ко всем ее мучительным тайнам.

— Это было… трудно, — медленно призналась она.

— Потому что…

— Это вас не…

— Вы как-то сказали, что я ничего не знаю о вашей жизни. Ну так сейчас у вас есть возможность хоть что-нибудь мне рассказать.

Внезапно Кэтлин охватило сильное желание поговорить с ним о том, что произошло в Филадельфии, желание это переполнило ее, как вода, переливающаяся через плотину.

— Мой отчим, Джиллис, очевидно, проиграл в карты свое состояние, — торопливо заговорила она тихим голосом. — Это потребовало от него значительных усилий, потому что состояние было огромным. Он держал все в тайне, я думаю, что даже моя мать не знала. Разумеется, не знали ни я, ни Бекки. — Она устремила взгляд на лося, появившегося на отдаленном склоне горы. — Но когда пароход утонул, состояние его дел стало известно всей Филадельфии. Джиллис оказался должен почти всем. Разразился настоящий скандал. — Она старалась говорить легко, как умудренный опытом человек, старалась, произнося эти последние слова, чтобы в голосе ее не прозвучала горечь, но у нее ничего не получилось. Она почувствовала, как напрягся сидевший рядом с ней Уэйд.

— Плохо дело.

— О да. Плохо. Очень плохо. — Это был уже просто шепот.

— Скандал? Держу пари, вам было очень неприятно и вашей сестре тоже.

— У нас все будет хорошо, — быстро ответила Кэтлин. Она глубоко вздохнула. — Поначалу мы были в шоке, как после их гибели, но теперь… теперь все под контролем.

Уэйд изучал ее лицо — образчик изящества, гордости и спокойного достоинства и не мог не ощутить неожиданного восхищения.

— Значит… состояние Тамарлейна… Вы не… вам не… — Он нахмурился. — Он ничего вам не оставил, вы это хотите сказать?

Кэтлин вздернула подбородок и встретила его взгляд не дрогнув.

— Вы прекрасно обобщили сказанное. Да. Но у меня есть это ранчо. — Руки ее взлетели, словно желая обхватить дикую, потрясающе прекрасную местность, бескрайние равнины, поросшие полынью, предгорья и Серебряную долину, где расположилось ранчо «Синяя даль». — Когда я смогу продать свою долю, — сказала она, подчеркивая каждое слово, — мы с Бекки прекрасно заживем.

Наступило недолгое молчание.

— И куда вы поедете, если продадите ее? — наконец спросил Уэйд.

— Когда я продам ее, — отозвалась Кэтлин, не без некоторой суровости сделав ударение на первом слове, — мы с Бекки отправимся в Бостон или, может быть, в Чикаго, и все начнем сначала. Вдвоем. У меня будут деньги, чтобы обеспечить безбедную жизнь, и я добьюсь достойного положения.

В ее глазах Уэйд прочел твердую решимость, он ни на мгновение не усомнился, что Кэтлин Сам-мерз прекрасно со всем справится. Он также предположил, что пройдет не так уж много времени и кто-нибудь в Бостоне или Чикаго влюбится в нее, предложит ей замужество и домашний очаг и таким образом полностью изменит намеченные ею планы. Черт побери, да половина мужчин в любом из этих городов наверняка влюбятся в нее, подумал Уэйд, мрачно нахмурившись. Она не только хороша собой, но еще и храбрая, и в арифметике разбирается лучше большинства женщин да и держится с таким достоинством. Не говоря уже о ее соблазнительных полных губах, о высокой красивой груди…

Мысль о том, что кто-то другой будет целовать эти губы и прикасаться к ее груди, наполнила его обжигающей болью. И яростью, от которой сдавило грудь.

— Все-таки я не понял, — сказал Уэйд глухим голосом — потребовались немалые усилия, чтобы его голос зазвучал твердо, в то время как ему представлялась Кэтлин в объятиях другого. — Почему вы хотите продать свою долю и уехать в какой-то большой город? — Он отшвырнул вырванные травинки и посмотрел ей в глаза. — Почему бы вам не остаться здесь, на ранчо «Синяя даль»? Привезите сюда Бекки, как я уже предлагал вам. Детям здесь хорошо, ничего лучшего вы просто не найдете. Вашей сестричке совершенно не нужна какая-то необыкновенная школа, если вас беспокоит именно это. Луанн — чертовски хорошая учительница, а в Хоупе теперь есть библиотека…

Он осекся, потому что она вдруг побледнела. Неужели из-за того, что он упомянул Луанн? Или потому, что сказал, как хорошо детям на ранчо «Синяя даль»?

Кэтлин резко встала. Уэйд поднялся с земли одним прыжком и схватил ее за руки, когда она хотела отойти.

— Постойте. Объясните, что я такого сказал? Почему вы так… — он подыскивал правильное слово, — так вдруг вскинулись? — проговорил он наконец.

— Может быть, вам и вашим братьям и было хорошо здесь в детстве, но мой родной отец не хотел, чтобы я здесь жила.

— Еще как хотел! — Уэйд смотрел на нее с недоумением. Он оставил вам сорок процентов лучшего имения в наших краях и составил завещание таким образом, чтобы вам пришлось побыть здесь и попытаться прижиться на ранчо. Если это не говорит о том, что он хотел, чтобы вы здесь жили, я уж не знаю, о чем это говорит.

— Он никогда не хотел, чтобы я здесь жила, пока росла! Наверное, с него было достаточно вас и ваших братьев, вот он и не думал обо мне. Я писала ему, а он ни разу мне не ответил — ни разу!

Она с отвращением почувствовала, что голос у нее задрожал, но ничего не могла с этим поделать. Заговорив, она уже не могла остановиться.

— Мне страшно хотелось побывать на ранчо «Синяя даль», я мечтала об этом, молилась каждую ночь. Я даже просила его прислать мне свою фотографию, но…

Она замолчала, глядя на Уэйда. Вид у него был настолько ошеломленный, словно она сообщила ему нечто совершенно невероятное.

— Вы ему писали? — спросил он.

— Конечно. Несколько раз. В первый раз, когда мне было восемь лет, и потом… а что такое?

Он схватил ее за плечи.

— Он не получал от вас никаких писем, Кэтлин.

— Нет, получал. — Ее глаза сверкнули на солнце. — Моя мать сама дала мне точный адрес. Я выписывала каждую букву так старательно, четко и красиво, как только могла.