Изменница - Виктория Холт Страница 40

— Дорогой, ты же знаешь, тебе надо получить образование, — сказала Сабрина.

— Я получу его. Меня будет продолжать учить старый Фолкнер. Но я хочу быть с тобой, дорогая матушка, и с тобой, тетя Кларисса.

Меня поражало, как ему удавалось вертеть ими. По натуре Дикон был сдержан и неласков, поэтому его слова привели Сабрину и мою мать в неожиданный восторг.

Они обменялись радостными взглядами, и моя матушка сказала, что обучение в школе можно отложить еще на год.

Дикону пошел пятнадцатый год, но выглядел он на все восемнадцать. Он вымахал почти шести футов ростом и продолжал расти. Очаровательный блондин с густыми, вьющимися волосами, с великолепными зубами и пронзительными голубыми глазами, Дикон мог бы служить моделью для художника. Он напоминал мне Давида работы Микеланджело. Но я была единственная, кто видел в Диконе и другие черты: хитрость, жестокость и расчетливость. Он пытался свалить вину за пожар на сына садовника. Я всегда помнила об этом, потому что данное событие послужило толчком к болезни Жан-Луи.

Физически Дикон уже вполне созрел, судя по тем взглядам, которые он бросал на симпатичных служанок. В такие моменты он напоминал мне лису, готовую прыгнуть на цыпленка. Я предполагала, что он вырастет жестоким, честолюбивым человеком с ненасытным сексуальным аппетитом. Может быть, эти качества у него врожденные? Хотя я не понимала, почему, ведь его отец был добрым идеалистом, а Сабрина воплощала саму доброту. К сожалению, потворство двух женщин, не чаявших души в Диконе, не способствовало искоренению его менее привлекательных качеств.

Но теперь, несомненно, Дикон собрался заняться делом. Он постоянно был рядом с Джеймсом Фентоном, объезжал с ним имение, внимательно прислушиваясь и присматриваясь ко всему, что происходило между Джеймсом и фермерами.

— Этот мальчик сможет управлять поместьем, — говорил Жан-Луи. — Он напоминает меня в его возрасте. Я всегда хотел управлять хозяйством.

— Он так внезапно изменился, — сказала я. — Кажется, раньше он совсем не интересовался этим.

Моя матушка и Сабрина были в восторге. Они считали Дикона идеальным.

Мне было приятно вести дела с Джеймсом Фентоном. Он очень любил поговорить. Некоторое время Джеймс жил во Франции и считал, что знает эту страну. Именно это и вызвало мой интерес к нему.

Жан-Луи говорил, что Джеймс хороший помощник и что он рад иметь человека, на которого можно положиться, ибо сейчас очень быстро устает и вообще уже не может ходить без палки.

Я беспокоилась о здоровье Жан-Луи, не ухудшалось ли оно, но он всегда отмахивался от моих вопросов. Он очень не любил говорить о своей болезни, и я старалась об этом не заговаривать. Временами у меня появлялось ощущение уверенности в будущем. Моя жизнь с Жан-Луи протекала спокойной. Я была очень внимательна к мужу, а он платил мне бесконечной благодарностью и всегда старался показать свою любовь. Мне повезло с супругом. Иногда я думала о том, какой бы была моя жизнь с Жераром: безумная, страстная, бурная, в которой, наверное, были бы и ревность и непонимание, ссоры и примирения. Она бы не походила на мое существование в Клаверинг-холле, но выдержала бы ее наша любовь? Смогла бы долго продолжаться такая бурная страсть? Мне даже казалось, что я испытывала всепоглощающую страсть лишь потому, что она была незаконна. Но сейчас чудесным образом мне удалось избавиться от этого наваждения.

Моя Лотти росла — мой чудесный эльф. По словам моей матушки, она не походила на меня, когда я была в ее возрасте.

Итак, жизнь продолжалась. Дядя Карл, благодаря нашей умной стратегии, был вполне удовлетворен заботами о нем. Я — счастливая жена и мать, которой удалось забыть о своей уже давней ошибке. Моя матушка и Сабрина радовались и восхищались своим любимцем Диконом, который с головой ушел в дела.

Джеймс Фентон как-то сказал мне:

— Весьма неплохо, что Дикон так интересуется всем. Будет очень полезным, если он сможет помогать нам и дальше, когда станет старше. Ведь Жан-Луи становится тяжело управляться одному, хоть он и старается этого не показывать, а Дикон начал уже приносить пользу.

Я знала, что у Дикона на уме. Он надеялся на то, что когда-нибудь мы с Жан-Луи уедем в Эверсли, а он унаследует Клаверинг. Все, что может принадлежать ему, приобретало в его глазах очень большое значение. Так было и с Клаверингом. Теперь Дикон смотрел на него по-другому.

* * *

Длинные летние вечера, когда Лотти ложилась спать, Жан-Луи, Джеймс Фентон и я проводили за беседами. Иногда к нам присоединялся Дикон, в таком случае главной темой разговора было имение.

Однажды Джеймса навестил его кузен, служивший в армии. Он возвратился из Франции и на несколько дней остановился у Джеймса, прежде чем ехать к своей семье. Джеймс пришел с ним на ужин, и мы узнали много нового о событиях на континенте.

Война все еще продолжалась, но, как сказал Альберт, кузен Джеймса, обе стороны уже устали от нее, а так как у правительств не было лишних денег на армии, борьба была бесцельной. Казалось, стороны только тянули время, то отступая, то наступая.

— Сплошная неразбериха, как и в большинстве войн. Война не может дальше продолжаться, а конца ей не видно, но, говорят, начали переговоры о мире.

Я задумалась. Если заключат мир, то вернется ли Жерар?

— В Англии людям все равно, — сказал Джеймс. — Они считают, что военные действия идут очень далеко и поэтому не имеют к ним никакого отношения.

— Но война увеличила налоги, которые они платят, — напомнил ему кузен.

— Ну, налоги всегда будут.

Кузен Альберт задумался. Потом произнес:

— Что-то происходит во Франции.

— Что? — мгновенно отреагировала я. Он, нахмурясь, повернулся ко мне.

— Среди людей появились определенные настроения. Народ так возмущается королем, что тот не смеет появиться в Париже. Монарх специально приказал построить дорогу между Версалем и Компьеном, чтобы не проезжать по Парижу.

— Вы хотите сказать, что он боится своего народа?

— Король Людовик слишком равнодушен к нему, чтобы бояться. Он презирает его. Проблемы подданных его не интересуют.

— Но ведь, чтобы сохранить трон, он нуждается в поддержке своего народа?

— Устройство французской монархии отличается от нашей… да и народ там другой. Он старается исполнять все законы, но его гнев может быть ужасен. Французы более возбудимы и импульсивнее, чем мы. Хотя, я думаю, если у англичан будет очень плохой король, восстания не миновать.

— Но что же происходит во Франции? — спросила я, думая о Жераре д'Обинье, которого не могла забыть.

— Какие-то едва уловимые перемены. Король ведет распутный образ жизни. Его интересуют только его кутежи и собственные удовольствия. Страной заправляет мадам де Помпадур, которую все ненавидят. У всех на устах пользующийся дурной славой «Олений парк». Дофина король ненавидит. Говорят, он не хочет его видеть, потому что дофин его наследник, а сама мысль о смерти королю Людовику невыносима. Даже знать меняется. Богатей покупают титул за деньги. И мне это не нравится.