Его сильные руки - Дэнис Аллен Страница 40

Они уже оказались в самой глубине леса и продвигались медленно. Люсьен осторожно лавировал между стволами высоких кипарисов. Свет луны тонкими пальцами лучей с трудом проникал сквозь густое переплетение ветвей, поросших мхом. Непосредственная близость болотистой топи в гуще леса многим внушала панический страх, но Люсьену нравилась чащоба – и сегодня больше чем когда-либо – как способ укрыться от вторжения недружелюбной цивилизации. Вокруг, в темноте, мелькали светлячки.

Деревья постепенно расступились, и впереди появилась хижина, бревенчатые стены которой казались в лунном свете серебристо-серыми. Это была всего лишь рыбачья лачуга, стоявшая высоко на глинистом берегу озера. Широкие доски, подвешенные на заплесневевших канатах, служили переходом через размытую глину от столба к покоробленной от влаги двери. Но внутри этой непрезентабельной постройки находились шкафы с запасом провизии, медикаментов, бинтов, а также множество всякой всячины, которая делала старую хижину бесценным пристанищем для Люсьена и немногих избранных. Энни была не первой беженкой из большого мира, которую он сюда привозил, но никогда прежде он не чувствовал себя настолько поглощенным этой миссией.

Он слез с коня, осторожно стащил Энни, поддерживая и прижимая к себе ее ослабевшее тело. Она казалась такой невесомой и нематериальной, что Люсьена снова охватил страх. Он понес ее в хижину, рассеянно подумав о том, что как только он убедится, что жизнь Энни вне опасности, надо напоить изнуренного коня и позаботиться о нем. Он не уставал молить Бога о том, чтобы в его силах было спасти Энни.

Люсьен поднял на двери щеколду. Хижина никогда не запиралась на замок, и он боком внес свой бесценный груз. Он хорошо знал, где расположена кровать, поэтому, притворив за собой дверь, с легкостью нашел дорогу в темноте и положил Энни на кровать, дощатая рама которой тихо скрипнула, когда ее почти безжизненное тело утонуло в мягком, набитом мхом матрасе.

Он направился в кладовую, нашел трутницу, высек огонь и дрожащими руками засветил фитиль толстой свечи. Продолжая поиски, то и дело беспокойно поглядывая на Энни, он быстро нашел и зажег еще три свечи. Две из них Люсьен поставил по обеим сторонам кровати на маленькие столики.

Затем он присел на край постели и, склонившись, осторожно взял Энни за подбородок и повернул ее лицо к свету. Сердце у него замерло, каждая клетка переполнялась страданием. Господи, сколько крови! Ее слишком много, чтобы осмотреть рану и оценить, насколько она серьезна.

Подавив надвигающуюся панику, он сорвал черные перчатки, пропитанные кровью Энни, взял флягу с чистой питьевой водой и пропитал ею бинт, который нашел в коробке с медикаментами. Осторожно касаясь раны, он стал смывать запекшуюся кровь. За все это время Энни ни разу не пошевелилась. Такая инертность не вязалась с ее обликом. Прежде, всякий раз когда он ее видел, она излучала жизненную энергию. Что же он с ней сделал?

Страхи Люсьена немного отступили, и чувство вины поутихло, когда он как следует осмотрел рану. Пуля не попала ей в голову, а лишь задела, оставив поверхностный шрам около дюйма длиной. Люсьен испустил глубокий вздох облегчения, которое заструилось по его телу, как благотворный, успокаивающий бальзам, расслабляющий напряженные мышцы и согревающий до костей. Он взял чистые бинты и дезинфицирующую мазь, изготовленную Арманом накануне, которая через несколько дней поставит Энни на ноги, а от раны, возможно, не останется и следа. Ему не улыбалась перспектива того, что на лице у Энни на всю жизнь останется напоминание о прошлой ночи в виде уродливого шрама.

Когда Люсьен принялся наносить на рану мазь, сознание стало возвращаться к Энни. Она повернула голову набок, и с ее губ слетел слабый стон. Люсьен стал действовать быстрее. Он не хотел, чтобы она окончательно пришла в себя до тех пор, пока он полностью не обработает рану. Покончив с этим, он потушил все свечи, кроме одной, которую отставил подальше от себя. Энни незачем слишком хорошо его видеть.

Собираясь обмотать ей голову бинтом, Люсьен на мгновение помедлил. Энни собирала волосы в тугой пучок и закалывала их шпильками. А ему нравилось смотреть на ее распушенные волосы.

Его пальцы ласково коснулись кольца сверкающих прядей. Он испытывал непреодолимое желание увидеть ее роскошные шелковые локоны разметавшимися по белой наволочке. Люсьен так часто представлял себе это… Шли минуты, его нерешительность так же ощутимо и угнетающе висела в воздухе, как рой комаров, привлеченных запахом крови.

Настойчивый, несмолкающий комариный писк вывел Люсьена из задумчивости и побудил к активным действиям. Сейчас не время предаваться романтическим фантазиям! Надо как следует перевязать рану. Люсьен быстро обмотал голову Энни бинтом, концы которого завязал узелком. Перебив с полдюжины комаров, он опустил москитную сетку и подоткнул ее под матрас со всех сторон.

– Ну вот, cher, – прошептал он, – теперь ты защищена от укусов насекомых. – Он пододвинул к кровати сплетенный из тростника стул с прямой спинкой и сел на него. – Но кто защитит тебя от меня?

Он печально улыбнулся. Этот вопрос вовсе не был риторическим. Люсьен знал, что представляет собой угрозу для нынешней безопасности и грядущего счастья Энни. Прошлой ночью ее могли убить. Он понятия не имел, что она настолько неустрашима, что может зайти так далеко в желании увидеться с ним. И если ему не удастся взять с нее клятвенное обещание вести себя осмотрительнее, она вскоре снова попадет в беду. Существовала еще одна проблема – как вернуть девушку на Притания-стрит, не сделав ее объектом нежелательных сплетен.