Тот первый поцелуй - Саманта Джеймс Страница 40

Не успела Элизабет хорошо оглядеться, как дверь стремительно распахнулась, Морган вошел в комнату и направился к своему письменному столу.

Он не стал садиться, а остановился за ним, скрестив руки на груди и нетерпеливо поглядывая на Элизабет. Ни во взгляде, ни на его лице не было и капли приветливости.

Элизабет хотела обратиться в бегство, но было уже поздно. Она попыталась улыбнуться внезапно окаменевшими губами.

— Надеюсь, вы не против, что я пришла.

Ее пробный шар был встречен с холодным безразличием.

— Наоборот.

Он явно не стремился облегчить ее положение.

— Я подумала, что, может быть, мы поговорим.

— О чем?

Его прямолинейность обескураживала.

— Насчет… вчерашнего вечера.

Молчание затягивалось. Наконец он заговорил:

— Насколько я помню, Элизабет, вы вчера были не расположены со мной разговаривать.

Его слова заставили Элизабет поднять голову; их взгляды скрестились, высекая искры.

— Насколько я помню, у вас вчера было другое на уме! — вспыхнула она, не успев подумать.

— Верно, — мрачно подтвердил Морган, — и вы весьма красноречиво выразили свои чувства.

В который раз Элизабет пожалела о своей опрометчивости. У нее защипало в горле, сердце испуганно дрогнуло, слезы навернулись на глаза. Почему, почему всегда между ними пространство, расстояние, разделяющее их? Разве сегодня она хотела ссоры, разве за тем сюда явилась?

Ее мимолетный взгляд коснулся его лица, и тут же Элизабет отвела глаза в сторону. Она сжимала руки, чтобы унять их дрожь, и призывала на помощь ускользающее мужество.

— Я… я очень сожалею, — начала она слабым голосом. — Я пришла извиниться за свое вчерашнее поведение. Я очень рассердилась, я была потрясена, когда вы признались, что нашли Натаниеля в Нью-Йорке, а мне ничего не сказали. Но мне не следовало говорить те слова…

Элизабет остановилась, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. К ее удивлению, Морган сам прервал молчание.

— Вы имели все основания сердиться, Элизабет, — так же медленно, как и она, начал он. — Я не пытаюсь оправдываться, я даже не знаю, как все это объяснить. Мне не стоило скрывать от вас, где находится Натаниель. Но если бы сегодня я вновь столкнулся с той же проблемой, я, наверное, поступил бы точно так же. Однако вы меня не правильно поняли: я не хотел обидеть вас или его. Но в первую очередь я пожалел вас.

Элизабет вопросительно сдвинула брови.

— Вы меня пожалели? Почему?

— Я не хотел, чтобы вы узнали правду. Он был с другой женщиной, Элизабет. Разве мог я сказать это вам?

Болезненная гримаса исказила ее лицо.

— Теперь это не имеет значения, — произнесла Элизабет сдавленным голосом. — Что сделано, то сделано. Я не вышла замуж за Натаниеля, я вышла замуж за вас. Боюсь, вы правы, я была плохой женой и скверно себя вела.

На этот раз Морган задал вопрос:

— Но почему?

Элизабет совсем низко склонила голову; как зачарованная, она смотрела на свои крепко сплетенные пальцы. Она не смела посмотреть ему в лицо. Она не могла себя заставить.

— Я дала обещание перед Богом быть вашей женой… И я его выполню. Потому что теперь я поняла, что несправедливо отвергала вас… — она слегка запнулась, — в нашу свадебную ночь… И вчера тоже. — Ее голос был не громче шелеста. — Но я больше не стану вам отказывать.

Морган замер на месте, он не верил своим ушам, но радость и торжество взяли в нем верх; он готов был немедленно заключить ее в объятия, покрыть поцелуями и дать волю своему желанию.

В мгновение ока Морган очутился рядом с ней, взял ее за локти и поставил на ноги. Она задрожала, и он хотел ее успокоить, но переполнявшие его разноречивые чувства победили; сдерживая дыхание, он склонился к ней и слегка коснулся губами ее губ. Легкий, как ветерок, поцелуй, сначала один, потом другой…

Элизабет чуть слышно вздохнула; ресницы, затрепетав, медленно опустились. Его поцелуи стали более настойчивыми, и губы Элизабет, как цветок, раскрылись под его прикосновениями, неожиданно смелые и одновременно послушные его воле. Одной рукой Морган обвил ее тонкую талию и со стоном притянул Элизабет к себе так, что она оказалась между его ногами. Элизабет напряглась, но не отодвинулась. Его свободная рука легла ей на грудь, заявляя свои права на нее. Большим пальцем он водил вокруг самой вершины нежного холмика.

Морган презирал себя за то, что подвергает Элизабет такому испытанию, но он должен был знать наверняка. Она быстро, как от испуга, втянула в себя воздух, и сосок под его ладонью стал твердым и упругим. Со стоном Элизабет выгнулась ему навстречу, как бы отдавая ему всю себя.

Морган с трудом прервал поцелуй, он тяжело дышал, и его сердце, казалось, готово было выпрыгнуть наружу.

— У меня есть небольшой дом на побережье, — произнес он все еще неровным голосом. — Я подумал, а что если мы проведем там неделю вдвоем, только вы и я.

С просительным выражением он отклонился назад, чтобы видеть ее лицо.

— Вы не против?

Ее щеки порозовели, и она молча кивнула головой.

Морган не стал ждать другого приглашения, а как жаждущий перед источником, надолго приник к ее губам, чтобы утолить свою жажду. Она же, преодолевая застенчивость, робко отвечала на смелые заигрывания его языка. Его руки распоряжались ею как хотели.

Он застонал: теперь, когда ему дали свободу, это было настоящее блаженство. Но он не хотел доводить дело до естественного завершения. Только не сейчас. И не здесь.

К тому же он слишком сильно желал ее, чтобы спугнуть в самом начале.

На этот раз все будет по-другому, он не повторит тех первых ошибок.

И все же лишь спустя очень долгое время Морган оторвался от нее, чтобы сказать одну фразу:

— Мы отправляемся завтра утром.