И придет ночь - Кристина Скай Страница 40

– Не смейте с этим шутить! – Голос ее оборвался, и она попыталась замаскировать свое волнение с помощью гнева. – Ненавижу всю эту глупую историю, слышите? И вас тоже ненавижу!

– Ну конечно же, – сказал он, неторопливо перебирая пальцами в бархатных перчатках ее шелковистые волосы, – прекрасно все понимаю.

– Нет, ни о чем вы не задумываетесь! Вы ездите, где вам хочется, и возвращаетесь сюда, когда вам взбредет в голову! Я даже не имею представления, кто вы! Я ничего о вас не знаю! И мне это не дает покоя. Я постоянно строю догадки, пытаюсь понять, что вы за человек. И отчаянно тревожусь, что они... вас...

Он обнял ее рукой за талию. Его губы прикоснулись к ее макушке. Силвер задрожала. Ее захлестнули прежде неведомые ей чувства.

– Нет, – твердо сказал он. – Они никогда меня не схватят. Об этом не беспокойтесь. Может, они меня убьют, но ни за что не поймают, – добавил он с иронией.

– Вам бы только шутки шутить! – При одной мысли о том, что его могут убить, ее горло сдавил спазм. – С чего вы взяли, что я буду горевать, если вас схватят? Мне все равно, что с вами будет! Пусть вас закуют в цепи! Пусть вас бросят в тюрьму Нориджа! – Она обернулась и толкнула свободной рукой его в грудь. – Уходите. И никогда больше не возвращайтесь!

– Как прикажете. – Но он не сдвинулся с места.

– Приказываю. – Она сердито смахнула со щеки слезинку. – Уходите.

Нахмурившись, он посмотрел на ее влажное от слез лицо.

– Уходите, что стоите! Я вовсе не плачу. – Она вызывающе шмыгнула носом. – Это никакие не слезы. А вас я ненавижу, слышите? Вы самый обыкновенный ворюга! Грабитель с большой дороги! Человек, которому чужды такие понятия, как честь и благородство. – Она уже не могла остановиться. Накипевшие чувства просили выхода наружу. – Правильно про вас все говорят! Вы достойны того, чтобы вас вздернули на виселице!

– Сущая правда.

– Даже не пытайтесь мне возражать!

Серебряный шрамик на губе Люка блеснул в лунном свете.

– Кто я такой, чтобы вам возражать, Солнышко?

По телу ее пробежала дрожь.

– И соглашаться со мной во всем тоже не смейте! Даже не пытайтесь меня очаровать, рассыпая обещания и даря улыбки! И не шутите так больше! Со смертью шутки плохи. Она приходит тогда, когда ее меньше всего ждешь, – убежденно заявила Силвер.

– Вы правы. В будущем я стану осмотрительнее со своими словами.

– Вам пора. Здесь небезопасно.

– Вы, как всегда, совершенно правы.

– Ну так уходите же. Что вас держит? Что, если они...

– Сейчас. – Он провел ладонью по ее щеке и прикоснулся к ее губам, которые ему не терпелось поцеловать. – Сейчас...

Он старался не опускать глаз ниже, не смотреть на ее полную грудь под тонкой дымкой батистовой сорочки. Он прикрыл глаза и почувствовал ее особый, неповторимый аромат: благоухание лаванды и розы.

– Ты пахнешь как сладкий, бесконечный летний день, Солнышко. Другого сравнения я подобрать не могу. Черт возьми, я не в силах ни о чем больше думать, кроме тебя. Я вижу только твою кожу, твои глаза. Я слышу только твой восхитительный низкий голос. – Его пальцы еще глубже зарылись в ее волосы. – Я постоянно мечтаю о тебе. А для человека, ведущего такой образ жизни, как я, мечты – штука очень опасная.

Он не сводил глаз с их отражения в огромном псише. В зеркале он казался суровым и непреклонным. Она – бледной и вопрошающей.

И юной. Господи, какой же она казалась юной!

«Я никогда не был таким юным, – угрюмо подумал Люк. – Никогда. Даже когда мне был всего день от роду».

Что же ему делать? Он терял рассудок всякий раз, когда видел ее. Господи, и теперь с ним происходило то же самое.

– Пойдем со мной. – Он сам удивился этим словам, вырвавшимся у него помимо его воли.

Она широко раскрыла глаза – зеленые крапинки среди мерцающего золота.

– Почему?

Люк улыбнулся: как это на нее похоже! Не «куда», не «когда», а именно «почему». Такого вопроса и следовало ожидать от этой своевольной, хрупкой женщины-девочки с золотисто-зелеными глазами. Она смотрела в самую суть вещей, не обращая внимания на такие пустяки, как условности.

Для нее важнее всего были мотивы, которыми он руководствовался. Она хотела понять, почему он сказал это. Она пыталась разобраться, что творится у него в душе.

Такие женщины редко встречаются. И он сделает все, чтобы ее защитить.

Даже если оберегать ее придется от него самого.

– Почему? – Он легонько провел пальцем по ее нижней полненькой губке. От этого прикосновения у него напряглись все мускулы. – Потому что ты очень многое для меня значишь. Мне уже давно никто так не был нужен.

– Неубедительно, разбойник, – ответила она. Ее глаза сверкнули – мерцающие глаза, изменчивые, как море, что омывает Норфолкское побережье.

– Черт возьми, женщина, разве ты не понимаешь, чем сейчас рискуешь? Или не видишь, кто перед тобой?

Опасность. Казалось, все в этом человеке заставляло трепетать перед ним: его широкие плечи, янтарные глаза, сверкающие, как болотные огоньки на торфяниках. Он просто излучал угрозу.

Но Силвер было все равно.

Она пропала. Может, это случилось еще тогда, когда она увидела его в первый раз и чуть было не утонула в его бездонных янтарных глазах. Она погибла душой и телом, как и предупреждала ее старая нянюшка.

«Не смотри ему в глаза! Если ты хоть раз взглянешь в его блестящие янтарные глаза, ты пропала навеки». Может, все эти смутные легенды правда?

– Ну так покажи мне, разбойник, чем ты опасен. А может, ты просто похваляешься?

Шрам у него над губой дрогнул. Его глаза потемнели. Казалось, что они всосали весь свет, который только был в комнате.

– Такты меня не боишься? Она покачала головой.

Люк приглушенно рассмеялся:

– А напрасно, святая невинность. Я покажу тебе, почему ты должна опасаться меня.