Окольцованная птица. - Вера Копейко Страница 40

— Он им хочет впарить патроны по двойной цене?

— Если уложится, — хмыкнула Надюша. — Но кассу надо пополнять? А если они клюют…

— Да они не приедут…

— Еще как приедут. Они оставили задаток и заявку на тебя, хотят в инструкторы только великолепную Ульяну Михайловну.

— Молодец Сомыч, — похвалила Ульяна. — Что ж, я их научу.

— Ох, мазать будут, — деланно вздохнула Надюша.

— Если я выйду в этой юбке, то точно.

— Да хоть и в ватнике, все равно.

Дика залаяла, женщины выглянули в окно и увидели, что на велосипеде подъезжает к воротам почтальон.

— Почта, мадам, — шаркнула ногой Надюша. Но все ее движения были такие грациозные, что казалось, она просто исполняет нескончаемый танец. Впрочем, так и было, и танец этот назывался «Жизнь Надежды Сомовой».

— Привет, Ульяна. — Пожилая женщина тяжело спустилась с велосипедного седла. — Тебе бандероль. Из Москвы.

— О, наверное, отец… — Ульяна расплылась в улыбке.

— Да вроде нет, — пожала плечами женщина. — Тут адресок-то другой.

— Разве? — спросила Ульяна и почувствовала, как забилось сердце. Она догадалась, от кого это. Но… письмо — куда ни шло. А бандероль? Странно.

Она расписалась в тетрадке, которую протянула ей женщина, и посмотрела на нее:

— Тетя Люда, отдохнете? Как насчет чая? Свежий есть. Только что заварила.

— Да нет, девонька, еще в деревне не была, сразу к тебе.

— Тогда внучатам карамелек. Погоди. — Она метнулась на кухню, а за спиной раздалось:

— Не откажусь, ладно. Они любят гостинцы. Сколько ни вози, все мало. Растут ведь.

— А сколько у тебя уже сорванцов? — поинтересовалась Надюша.

— Четверо. Пятый вот-вот выскочит. — Тетя Люда вытерла пот со лба.

— Вот и у меня тоже скоро выскочит, — улыбнулась Надя. — То есть у сына Сомыча, конечно. — Она расхохоталась. — Оговорочка вышла. Но ведь всегда в первую очередь думаешь о своем ребенке.

— Завсегда так, — согласилась почтальонша, а Ульяна уже несла пакетик с карамельками и пряниками. — Вот уж спасибочки, дай Бог тебе здоровья и жениха хорошего.

— Да женихов у нее немерено, вот здоровья бы ей побольше, душевного, — ехидно заметила Надя. — Чтобы не строила из себя охотника-промысловика с утра до ночи.

— А может, я переключусь на женихов, когда стану классным охотником, и буду тропить их по всем правилам? — улыбнулась Ульяна, протягивая пакетик с гостинцами.

— Только не покалечь, ладно? — подмигнула ей Надежда. — А то ты можешь…

— Как скажешь, дорогая.

— Ну ладно, мне пора, — сказала Надюша, когда почтальонша закрутила скрипучими педалями и отъехала от ворот. — Потом расскажешь, что тебе прислали.

— Я думаю, бумаги для конгресса, — отмахнулась Ульяна, сердцем чувствуя, что это неправда.

— Не лень макулатуру посылать, — проворчала Надюша и помахала рукой. — Делать им нечего.

Роман лежал без сна, глядя в потолок, по которому бродили беспорядочные ночные тени. Свет уличных фонарей качался и дергался под мощными порывами ветра. Обещали бурю в эту ночь, и он накрепко закрыл окна и балконную дверь. Ожидание бури затянулось, подумал он, и, может быть, она пройдет стороной, а он закупорился, как в банке с крышкой. Открыть окна?

Он встал с кровати и протопал к балконной двери. Распахнул ее, и с улицы ворвался порыв влажного ветра. Нет, не наврали синоптики, похоже, что-то на самом деле произойдет. Слишком долго стояла сушь, слишком тяжело дышать все последние дни.

Он прошел на кухню, открыл дверцу холодильника и внимательно осмотрел содержимое. Минералка поблескивала в желтом свете лампочки. Вот то, что ему надо, чтобы утолить огонь… чего огонь? Души или тела?

Ох, это тело… Стоило ему закрыть глаза, как воображение соединяло несоединимое — гибкие движения Светланы, собственное прерывистое дыхание, ощущение от прикосновения волос… Ульяны… Когда это было? Когда ее волосы прикоснулись к его щеке? Когда она кинулась к нему, а он упал на диван, окутанный газами из ее «вальтера». Ее волосы растрепались и упали ему на щеку. Они были шелк, самый настоящий шелк, даже в том ужасном состоянии он почувствовал, как возбудился. Он всегда любил длинные женские волосы, а до сих пор ему никогда не попадались женщины с такими волосами. только стриженые, а в последнее время чаще всего почти под ноль. В этом тоже было нечто… возбуждающее, эротичное, да, это вызывало ассоциации, да… У каждого вой, и у него тоже. Но тяжесть золотых волос на щеке! Он залпом выпил полбутылки минеральной, но облегчения не испытал. Роман прошел в кабинет, включил компьютер.

А зачем он это сделал? — спросил он себя. Процессор равнодушно фонил, новый порыв ветра качнул занавеску на окне, хотя само окно было закрыто. Роман догадался, зачем он сел к компьютеру. Сейчас он натюкает письмо и пошлет Ульяне по электронной почте. Про что же он ей напишет? Предупредит о том, что отправил подарок.

Вспомнив про подарок, Роман похолодел. Боже, да что на него нашло? То, что он послал по почте…

Он отвалился на спинку кресла. Нет, эта женщина сведет его с ума. Она не просто сведет его с ума, она его посадит. За решетку.

Громыхнуло вдали, но молния не блеснула. В голове тоже громыхнуло, но ясности не прибавилось. Он спятил, не иначе. Послать по почте!

Но он так радовался, что придумал такое! Как ребенок. Как в детстве. Он жил у бабушки в деревне, когда его родители работали за границей и его некуда было девать. В деревне он еще никого не знал, ему стало ужасно скучно, и он решил с кем-нибудь познакомиться. Он увидел девчонку с длинной белой косой, которая шла на лыжах в сторону местного аэродрома, на котором приземлялись кукурузники, перегородил ей лыжню и сказал:

— Девочка, можно с тобой познакомиться?

— Нет, — вздернула она подбородок, а коса, змеившаяся поверх куртки, метнулась. — Я не знакомлюсь с незнакомыми.

— А… зачем знакомиться со знакомыми? — оторопело спросил он.

— Ну, с чужими. — Она пожала плечами и осторожно объехала его.

Ему отказали! Все внутри Романа клокотало. Ему отказали, ему, московскому мальчику из хорошей семьи! Какая-то деревенская пигалица! И в чем? Познакомиться с ним! Ну погоди же, пообещал он и до вечера придумывал месть.

Он придумал. У бабушки на подоконнике была коллекция кактусов. Он выбрал самый колючий, самый кривой, самый противный. Он взял его, вытащил из земли и завернул в газету. Потом упаковал в пластиковый пакет и перевязал ленточкой, которую нашел у бабушки в коробке со всяким мусором. Был канун Восьмого марта, и в самом факте подарка не было ничего необычного.

Он знал, что все девчонки в школе ждут подарков.

Роман сунул в пакет открытку со словами: «Твой портрет». «Чужой» — подписался он.