Американская звезда - Джеки Коллинз Страница 40

Джои на работе не было, поэтому он не знал, что говорят обо всем в городе. Он подумал – надо бы вернуться и зайти в аптеку, расспросить Луизу и Дэйва, но ему не хотелось оставлять Льюка.

– Где-нибудь здесь можно достать термометр? – спросил он.

Харлан серьезно взглянул на него:

– А это что?

– Ладно, – сказал он, – ничего. Побудь здесь, я спрошу у Примо.

Отец находился в своем обычном положении – вытянувшись на постели, как спящий бегемот, громко храпел. Телевизор орал во всю мочь, на полу стояли рядком три банки пива. На Примо были рваная нижняя рубашка и грязные кальсоны. На груди виднелись остатки чипсов из наполовину опорожненного пакета.

Ник грубо тряс его, пока тот не пришел в себя. Глаза у Примо были налиты кровью, лицо опухло.

– Что с-случилось? Что происходит? – проскрипел он и громко рыгнул, приведя себя в сидячее положение. Глаза все в красных ревматических прожилках остановились на сыне: – Чего х-хочешь?

– Это Льюк, – сказал Ник, стараясь говорить понятно, – он горит, как в огне, и лежит неподвижно.

– Меня это не касается, – Примо зевнул и механическим движением руки потянулся за пивом.

– Но ведь с ним может что-нибудь случиться, – сказал Ник.

Никогда еще он не ненавидел отца так сильно.

– Почему ты не скажешь Арете Мэй?

Теперь внимание Примо привлекла блондинка в бикини, которая шествовала по экрану телевизора, подрагивая большой грудью.

– Она на работе, – ответил Ник.

– Ну и не приставай ко мне. Вылей на него ведро воды, пусть охладится, а там она придет. – Примо сунул руку в кальсоны и почесал причинное место. – И ничего не говори ей насчет Льюка, пока она не приготовит мне ужин.

С минуту Ник стоял в нерешительности, соображая, что же делать. Нащупав на столе ключи от автофургона, он ловко стянул их походя. К черту Примо. К черту жирную свинью.

Придя к себе, он заметил, что Льюк как-то странно дышит. И быстро решил,

– Мы повезем его в город, – сказал он Харлану. – Закутаем его сейчас в два одеяла и поедем.

– Садись, Арета Мэй, – сказал Бенджамин Браунинг. Арета Мэй стояла в дверях его кабинета. Вид у нее был усталый, глаза смотрели подозрительно:

– Зачем?

Бенджамин взял серебряный карандашик со стола и стал вертеть его в толстых пальцах. Ему не нравилось поручение, данное ему Дафной, и чем скорее он со всем этим покончит, тем лучше.

– Потому что я велю, – сказал он раздраженно. – Входи, закрой за собой дверь и садись, черт тебя побери.

Она исполнила все, как он сказал, хотя и неохотно. Когда она села, он повернулся на вертящемся кожаном стуле так, чтобы не смотреть ей прямо в глаза.

– Да? – спросила она нетерпеливо.

– Я хочу закончить наш договор о найме, – сказал он холодно.

Она привскочила:

– Что вы сказали?

– Я тебя увольняю. Твои услуги больше не нужны. Под ее левым глазом забилась жилка.

– О, вот как, не нужны?

– Миссис Браунинг и я решили, что ты долго нам служила и тебе можно уплатить за шесть недель вперед по случаю увольнения, – и он подал ей через стол подписанный чек. – Миссис Браунинг просила передать, чтобы ты больше на работу не приходила. Ясно?

– Ясно, – пробормотала она.

Он решил, что она согласилась уйти безропотно. И – благодарение Богу.

– Ну, – сказал он, желая, чтобы ока теперь поскорее вышла. – Это все. Ты можешь идти, – сказал он, удаляя ее величественным взмахом руки.

Арета Мэй встала, положила обе руки на стол и пристально взглянула на него.

– И никуда я не пойду, сукин ты сын, – сказала она, заставляя его взглянуть ей прямо в глаза.

Да, он знал, знал, что она устроит скандал. Слишком многого он захотел, чтобы она ушла спокойно.

Однажды… давно, когда она только пришла в их дом и стала работать, она была прекрасна. Высокая, живая, с длинными ногами, большой грудью и соблазнительной улыбкой, как у Синдры, сочный, лакомый кусочек, знойная и манящая. Теперь, семнадцать лет спустя, это была высохшая, обозленная на жизнь старая женщина, тощая, с диким взглядом, впалыми щеками и крашеными рыжими волосами. Даже Дафна в свои годы выглядела лучше, чем она, а Дафна была на десять лет старше. Он больше не спал с женой, но раз в год, в день свадьбы, он заставлял ее встать перед ним на колени и сосать его. Он знал, как ей это противно, и ему доставляло неизъяснимое удовольствие видеть, как его плоть исчезает в ее красногубой пасти. Дафна не смела ему отказать. Дафна ни за что

на свете не могла отказаться от величественного титула «миссис Браунинг».

– Я тебя увольняю, – повторил он, – ты что, не понимаешь английский язык? Ты должна уйти.

– Ничего подобного Арета Мэй делать не будет, – отрезала она, опять садясь. – Ничего подобного, и ты это знаешь.

Он швырнул серебряный карандашик на стол, не зная, что предпринять.

– Я удвою выплату за увольнение, если ты этого хочешь. Жалованье за три месяца вперед, но уйдешь сегодня же.

– Не уйду, – ответила она упрямо. Теперь он уже рассердился по-настоящему:

– Почему не уйдешь?

– Потому что через три месяца у меня не будет ни работы, ни денег, совсем ничего.

– Ты можешь найти другую работу.

– В Босвелле? Какая другая семья сможет взять себе горничную на полную неделю?

– Но всегда можно найти работу на бумажной фабрике или на консервном заводе.

Она опять вскочила.

– Нет! – сказала она решительно. – Я здесь работаю – и здесь останусь.

Он помолчал немного, а потом сказал:

– Чего же ты хочешь?

– Жалованье, которое я получала каждый месяц до конца моих дней, и пять тысяч долларов на счет в банке для моей Синдры. И адвокатскую бумагу, что я все получаю по закону.

– Это шантаж.

– Это ты сказал, не я.

– А если я откажусь?

– Тогда весь город узнает, кто папа Синдры, и обо всех гадостях, которые ты с ней делал.

– Ты что это говоришь?

– Ты знаешь, что я говорю. Синдра – от тебя. Бенджамин побледнел:

– Это… это невозможно.

– Возможно. «

– Каким образом?

– Помнишь, когда я пришла сюда работать? У него перехватило горло.

– Да.

– И ты проходу мне не давал день и ночь, и как только твоя жена уходила из дому, ты начинал приставать ко мне – и я тогда спала в подвальной комнате. И в одну ночь ты ко мне пришел, зажал мне рот рукой и влез ко мне, хотя я этого не хотела.