Эль скандаль при посторонних - Ольга Шумяцкая Страница 40

Роман я написала с опережением графика, ровно за одиннадцать дней. Шестьсот страниц убористым почерком. Хотела собственноручно сделать рисунки и даже набросала пару мордашек, но Красавец Мужчина пресек мои художественные позывы. Увидав мордашки, он непроизвольно закрыл глаза руками, и лишь осторожное выглядывание из-за пальцев помогло ему адаптироваться к действительности.

— Вы знаете, — мягко сказал он и взял меня за руку. — Пишете вы лучше, чем рисуете. Не будем портить впечатление.

И мы не стали портить впечатление. Потому что впечатление — это такая штука, испортить его легче легкого, особенно когда оно и так не очень.

Так закрутился железный маховик моей литературной карьеры. Роман «Любовь, побеждающая климакс» был издан тиражом 100 тысяч экземпляров в глянцевой обложке с голой Рогнедой в багровых тонах. Когда я поинтересовалась у Красавца Мужчины, почему Рогнеда выглядит как вареный рак, не было ли у нее случайно солнечного удара, может, она плохо переносит солнце, может, не надо было отправлять ее в пустыню, может, лучше было бы оставить ее дома, в лесу, среди муравьев? Так вот, когда я задала ему эти прямые вопросы, Красавец Мужчина тяжело вздохнул и ответил, что оборудование у них в типографии старое и поэтому цветоделение сильно нарушено, а если уж быть до конца честным, то им надо было оприходовать запас багровой краски, которая два года валялась на складе и уже начала подсыхать.

— О! — сказала я, сраженная наповал его откровенностью. — А как же читатель?

— А что читатель? — не понял Красавец Мужчина.

— Ну... не испугается?

— Ах, вот вы о чем! — вскричал Красавец Мужчина, захохотал и даже руками замахал, дескать, ну, вы и шутница! — Ну что вы! Нашего читателя испугать не так просто! Он ко всему привык.

— И что, вы полагаете, тираж разойдется, несмотря на эту переваренную креветку? — продолжала я допытываться.

— Ну конечно, разойдется! Еще как разойдется! Еще попросят!

Я не была уверена, что попросят еще. Более того, я была уверена, что еще точно не попросят, а, напротив, в ультимативной форме потребуют возврата денег. Меня это очень беспокоило. Я даже перестала спать по ночам. Лежала, глазела в потолок и составляла план действий. План был такой. Мобилизовать всех родных и друзей, чтобы они ходили по книжным магазинам и создавали вокруг моей бедной Рогнеды повышенный читательский ажиотаж. Они должны были подходить к полке, брать в руки книгу и громко говорить: «Ах, что за прелесть эта Рогнеда! — и, обращаясь к какому-нибудь ничего не подозревающему читателю: — Вы еще не читали? Нет? Ну что же вы! Каждый культурный человек должен хоть раз в жизни прочесть эту книгу!» Большой Интеллектуал в этом плане не фигурировал. После выхода моего романа он окончательно слетел с катушек. Ходил по соседям, везде подсаживался к столу, пил чай, а то и кой-чего покрепче и, закатывая глаза, громко говорил: «Вы знаете, как трудно жить с настоящим писателем!» Тщеславие его губило.

Итак, я собрала оставшихся в живых друзей и раздала им задания. Мышка должна была нахваливать Рогнеду. Колян с Викентьевной — тайком перекладывать книги на самые видные места. А мама — каждый день наведываться в книжный магазин «Москва» и скупать все имеющиеся в наличии экземпляры. За маму я особенно волновалась. Все-таки пожилая женщина, может не выдержать нервного напряжения. Поэтому в день ее первого выхода я отправилась следом за ней, спряталась за стеллаж и стала наблюдать. Мама четким шагом бывалого солдата подошла к полке, взяла пять штук Рогнеды и отправилась к кассе. На кассе она потребовала, чтобы ей выдали еще пять штук.

— Придется долго ждать, — ответила кассирша. — Надо заказывать на складе.

— Завтра приду, чтобы были! — приказала мама и удалилась с Рогнедой в обнимку.

Назавтра сцена повторилась. К концу недели она в этом книжном магазине «Москва» так всех запугала, что они при виде ее цепенели и всем дружным коллективом тут же бежали на склад. В общем, за маму я была теперь спокойна. И поехала надзирать за Коляном и Викентьевной. Колян и Викентьевна шныряли между стеллажей в «Доме книги». Видно было, что это занятие за истекшую неделю уже вошло у них в привычку. Короткими перебежками, пригнувшись к полу, они перемещались по проходам, воровато оглянувшись, доставали из-под полы книгу и совали на полку. Я обнаружила экземпляры Рогнеды на лучших местах в разделе «Собачьи корма», «Транспорт», «Вязание», «Выпечка», «Прикладная математика», а также среди портретов первых лиц государства. Коляну и Викентьевне я мысленно поставила пять с плюсом. Оставалась Мышка, в которой я совсем не была уверена. Мышку я застала в ее районном книжном магазине. После разборок с Джигитом она старалась от дома далеко не отходить, чтобы не оставлять Джигита без надзора. На двери книжного магазина я с большим удивлением увидала плакат, написанный Мышкиными венгерскими фломастерами: «ЧИТАТЕЛЬСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ, ПОСВЯЩЕННАЯ ВЫХОДУ В СВЕТ МИРОВОГО БЕСТСЕЛЛЕРА «ЛЮБОВЬ, ПОБЕЖДАЮЩАЯ КЛИМАКС». ТОЛЬКО У НАС! ТОЛЬКО СЕГОДНЯ! ЛИДЕР ПРОДАЖ В 25 СТРАНАХ МИРА!». Я осторожно заглянула внутрь. Посреди зала сидело штук пятьдесят девушек разной степени свежести. Перед ними с Рогнедой наперевес стояла Мышь. На голове у нее красовались разноцветные бигуди. Видимо, она очень тщательно готовилась к конференции и перед выходом на нервной почве забыла выудить бигуди из волос. Одна красная бигудина торчала особенно нахально, как рожик у чертика. Сияя глазами, хорошо поставленным голосом Мышь декламировала особо полюбившиеся места из Рогнеды. Девушки рыдали, смеялись, хлопали в ладоши и кричали: «Так им, проклятым сарацинам! Ату их! Ату!» Я стояла за дверью и тихо удивлялась. И это — Мышь! Моя Мышь! Тихая, скромная, стеснительная, неприхотливая в быту, непритязательная в еде! Что все-таки дружба делает с человеком! Как облагораживает!

— Ты была прекрасна, — честно сказала я Мыши после конференции.

Я уж не знаю, что случилось, то ли неземная красота Рогнеды виновата, то ли мой литературный талант, то ли героические усилия, предпринятые моим десантом, но тираж разошелся в считанные дни. Красавец Мужчина вызвал меня к себе, пожал руку и заявил, что издательство приступает к допечатке тиража общим количеством 200 тысяч экземпляров. После чего напоил чаем с шоколадным эклером. Одним. О гонораре не заикнулся. А мне самой было неловко поднимать эту тему. Назавтра меня пригласили на телевидение для участия в дневном ток-шоу. Это была слава. Она пришла на мягких лапах, и потому я не сразу ее заметила.

Интеллектуал ревновал. Он ревновал меня к моей славе все время, пока я собиралась на ток-шоу и красила ногти кроваво-красным лаком, чтобы не потеряться на экране.

— Ну, и что умненького ты собираешься рассказать зрителям? — язвительно спрашивал он.

Я пожимала плечами. Ток-шоу не для того созданы, чтобы в них говорили что-нибудь умненькое. А для того, чтобы в них блистали всякие знаменитости вроде меня.

— Ты хоть знаешь, о чем будет идти речь? — продолжал допытываться Интеллектуал.

Я пожимала плечами. Какая разница! Даже если о способах обжига кирпичей!