Мисс Чудо - Лоретта Чейз Страница 40

— Не уверен, что знаю, что такое камфорное дерево, — произнес Алистер.

— Прошу вас, не просите отца просветить вас на сей счет, — проговорила она.

— Не беспокойтесь, я не стану этого делать, — успокоил ее Алистер. — У вашего отца монотонный голос, а ботаническая проза навевает ужасную скуку. Я засну, не успев ничего узнать. Вы только взгляните, что он принес, и поймете, почему я предпочел обсуждать с ним проблемы финиковых пальм.

Миссис Олдридж взглянула на стол, где лежал толстый том «Элементарных принципов ботаники» Де Кандолля.

— Но как бы то ни было, мне нравится беседовать с вашим отцом, — совершенно искренне признался Алистер.

— С моим отцом нельзя беседовать, — возразила мисс Олдридж. — Я имею в виду разговор, понятный любому человеку, подчиняющийся законам логики и здравого смысла.

— На ваших плечах лежит груз тяжелых обязанностей, — произнес Алистер. — У вас не хватает времени следовать за ходом мыслей вашего отца и отыскивать в них рациональное зерно. Тогда как у меня уйма времени. Поэтому беседа с ним кажется мне весьма увлекательной.

Выражение лица у нее стало напряженным, и она пристально взглянула на него.

Наверное, он сказал что-нибудь не так. Он еще не знал, что именно, однако не сомневался, что ему придется отвечать за последствия.

— Увлекательной, — словно эхо повторила она. — Я так и знала, что вы это скажете. Вы хорошо умеете слушать. Позволяете ему болтать о ботанике, как позволяете другим джентльменам рассказывать о своих гончих, о браконьерах и о ловушках для кротов.

— Ловушках для кротов? — удивленно переспросил он, с трудом улавливая смысл сказанного.

— Я весь день выслушивала советы множества леди относительно лечения самых разных недугов — от сведения бородавок до чахотки, — сообщила она. — Это было утомительно и вызывало раздражение. Зато я добилась своего: мои соседи стали относиться ко мне более снисходительно.

До Алистера начал доходить смысл ее слов.

— Мисс Олдридж, уж не хотите ли вы сказать, что…

— Приехав сюда, вы объяснили, почему решили в первую очередь поговорить с отцом, — произнесла она. — Поскольку он является самым крупным землевладельцем в этих местах, вы подумали, что его мнение относительно строительства канала повлияет на отношение к этому его соседей. Думаю, теперь вы поняли, что моего отца нисколько не тревожит, что по каналу, проложенному среди принадлежащих ему лугов, будут проплывать груженные углем баржи или пассажирские катера с пьяными аристократами на борту.

— Мисс Олдридж…

— Вы напрасно тратите время, обхаживая отца, — сказала она. — Во-первых, он уже души в вас не чает. А во-вторых, его совершенно не интересует ваш канал. — Она вздернула подбородок. — На вашем месте я направила бы усилия на то, чтобы соблазнить его дочь, поскольку она — это любой вам подтвердит — является вашим самым опасным и самым решительным противником.

— Мисс…

Но Мирабель, зная, как важна для актера последняя реплика перед уходом со сцены, едва успев произнести ее, выскочила из комнаты, не дав ему вымолвить ни слова.

Он услышал, как замер вдали стук ее каблучков.

Из дальнего угла комнаты раздалось сочувственное покашливание.

На следующий день, ближе к вечеру, Мирабель сидела в кабинете отца и отвечала на пришедшие на его имя письма. Она нашла идеальный способ прогнать мысли о мистере Карсингтоне на самые задворки своего сознания. Это был закон о частной собственности. Когда она с боем продиралась сквозь дебри юридического жаргона, которым изобиловало письмо, полученное от отцовского поверенного, из коридора донесся стук.

Она подумала, что, наверное, кто-то из слуг что-то уронил. Если возникла серьезная проблема, она об этом скоро узнает.

И она вернулась к письму поверенного.

— Я должен поговорить с вами, — пророкотал совсем рядом с ней знакомый голос, и она едва не вскочила с кресла.

И лишь сделав над собой усилие, осталась сидеть, хотя перо выпало из ее рук, а все мудреные юридические термины вылетели из головы.

Мистер Карсингтон стоял в дверях, опираясь на трость. Он был полностью одет. Его рубашка была безукоризненно белой и туго накрахмаленной. Элегантный коричневый пиджак облегал широкие плечи. Она затруднялась определить, как называются надетые на нем панталоны — бриджи или просто брюки, поскольку плохо разбиралась в мужской моде. Видела только, что они сидят как влитые, обрисовывая его длинные мускулистые ноги.

На нее нахлынула горячая волна желания. Именно в этот момент она увидела правду — голую правду, от которой уже было невозможно отмахнуться.

Она перешла границы дозволенного.

Она увлеклась.

Это произошло помимо ее воли, и пути назад, в ее безопасный мир, не было.

Ей придется терпеть, не показывать вида, притворяться равнодушной.

— Ваша лодыжка еще недостаточно окрепла, чтобы бродить по дому, — обратилась она к нему.

— Доктор Вудфри сказал мне сегодня, что можно понемногу ходить, но только с тростью, чтобы на ногу было как можно меньше нагрузки.

Она поднялась и оперлась руками о стол.

— Очень сомневаюсь, что доктор Вудфри, говоря о том, что можно понемногу ходить, имел в виду марш-бросок из гостевого крыла вниз по длинной лестнице, потом несколько сотен футов по коридору — в самую холодную часть дома, — сказала она.

— Мне безразлично, что он имел в виду, — заявил мистер Карсингтон. — Я должен поговорить с вами. О вчерашнем. Вы обвинили меня в том, что я вас соблазняю.

— Совсем не обязательно сообщать об этом всему дому, — заметила Мирабель и, обойдя письменный стол, подошла к двери и закрыла ее. Она остановилась перед дверью — на тот случай, если придется спешно ретироваться, чтобы не совершить еще какую-нибудь глупость.

Он оставался на месте, всего в одном-двух шагах от нее.

— Вы сообщили об этом в присутствии моего камердинера, — проговорил он.

— Я забыла, что он там находится, — смутилась она. — Кру умеет быть практически невидимым.

— В отличие от его хозяина, — промолвил мистер Карсингтон. — Я склонен совершать опрометчивые поступки, иногда бываю глуп, но я не привык соблазнять женщин для того, чтобы достичь каких-то целей в бизнесе.

— Понятно, — сказала она. — Вы это делаете исключительно для того, чтобы поразвлечься.

Он смотрел на нее из-под полуопущенных век, и она видела блеск его глаз.

— Ведь это не я уехал из Лондона, оставив там множество разбитых сердец, — парировал он.

Может, он издевается над ней?

— Я уже говорила, что это вздор, — заявила она.

— А теперь вы пытаетесь разбить мое сердце, — произнес он.