Бывшая жена - Дана Алексеева Страница 40

– Вот этого я и боюсь, – фыркает настороженно. – Твои мотивы? Для чего ты так рьяно рвёшься к ней? И как хочешь добиваться своего?

– Я потерял пять лет её детства, как мне не рваться? Ты скрыла от меня ребёнка, Аня! Моего ребёнка!

– Не кричи, – шикает она, оглядываясь на соседние двери. – Именно это ты будешь доказывать Кате и в грудь кулаком бить, уверяя, что ты её отец?

– Думаешь, я настолько глуп, что вскрою всю грязную правду маленькому ребёнку? – морщусь я.

– Я не знаю твои помыслы, – недоверчиво смеряет меня взглядом. – Пока в твоих глазах не угаснет дикий огонь, к дочке я тебя не подпущу!

– А что в них должно быть? – я и правда весь горю. Эта женщина приняла всё, и у неё было на это время, а я вот узнал правду только вчера и до сих пор пламенею.

– Адекватность и спокойствие.

– Прекрасно, – огрызаюсь. По вискам бьёт пульс, мозг переворачивает её слова не в лучшем ключе. – В твоих глазах я недостойный родитель, и ты нашла отца получше для Кати? Этого супер-директора…

Аня открывает рот, чтобы возразить, но я не предоставляю ей такого шанса, сокращая расстояния между нами до миллиметров, чтобы в её память лучше въелись мои слова:

– Запомни, никаким хахалям я своё место не уступлю. Можешь искать себе нового мужа сколько угодно, но отец у Кати уже есть. И это я. Порву вот этими руками любого за неё, ясно?

– Ясно, – выдыхает Аня мне в лицо и утыкается пальцем в грудь. – Но и ты запомни. Папа для неё только один – это Коля. Его она любит и до сих пор ждёт. И ты не посмеешь заявляться и навязывать ей то, чего ребёнок не поймёт. Хочешь видеть дочь – пожалуйста, но только в моём присутствии, без откровений и давления на детскую психику.

Киваю, осознавая, что спешить не нужно. И вреда я своему ребенку точно не причиню. Катя не виновата в том, что натворили её родители. И расхлёбывать это исключительно нам.

Выдыхаю и отстраняюсь от Ани. Она обнимает себя руками, создавая защитную оболочку. Чувствует, что разговор ещё не закончен.

– Ты понимаешь, в каком дерьме мы оказались по итогу? – смотрю на бывшую жену измученными глазами.

– Будешь обвинять меня… – шумно вбирает носом воздух. – Давай.

– А смысл? Что это изменит? Сейчас я не хочу, чтобы ты мешала мне наладить контакт с дочкой.

– Я же сказала, что не против… Приходи завтра. С Гариком. Так будет меньше вопросов на твоё неожиданное появление. И немного остынешь заодно…

– Это вряд ли. Сколько тебе понадобилось времени, чтобы поверить в свой обман и смириться с ним?

– Можешь упрекать меня сколько хочешь, Артём… Я пожалела о своём поступке. Но тогда я не могла вынашивать и растить ребёнка рядом с человеком, который изменяет мне. И сохранять отношения только из-за ребёнка.

Бред, бред, бред.

– Я не изменял тебе и не отпустил бы, зная, что творится в твоей больной голове.

– Мешает «бы»… Всё выяснилось слишком поздно, когда главные ошибки уже совершены. И о них не хочется вспоминать.

Не хочется, но воспоминания врываются без спроса. Столько возможных счастливых моментов потерянно.

– Судьба жестоко обошлась с нами, Аня, – приподнимаю пальцами её поникшую голову и смотрю в глаза, покрытые блестящей пеленой. – Но всё же она дала нам общего ребенка, связывая нас вновь.

– Да, и дочь – единственное, что нас связывает и будет связывать, – твёрдо заявляет любимая и в секунду отрезает все надежды на совместное счастье. – На большее я не согласна.

От Ани веет равнодушием, и я понимаю, что она больше не моя. Чужая.

Не любит меня… Моя Аня больше не любит меня.

На сердце саднит от этой мысли. Она причиняют боль.

– Понятно, – отступаю на шаг назад и сжимаю челюсть. – Я приду завтра. Утром.

– Хорошо.

Киваю, не в силах вымолвить что-то ещё, и иду прочь.

Разрезаю коридор широким шагом и пытаюсь успокоиться, чтобы не задохнуться от шкала разъедающих эмоций.

Я потерял любимую женщину и обрёл дочь. Плакать мне или радоваться? Злостно топчу негатив внутри себя, но всё равно разрываюсь. Остудить бы шальную голову в ледяной проруби и лишиться всех чувств.

Внутри всё клокочет, меня выворачивает до онемения пальцев. Ведь, в отличие от Ани, я-то её по-прежнему люблю.