Давай поженимся - Джон Апдайк Страница 40

Руфи ни разу не пришло в голову рассказать все матери. Ее мать была прирожденная жена. Она пришла бы в ужас.

А вот о том, чтобы обратиться к Ричарду, Руфь подумывала. Этот одноглазый трепач, как ни странно, в общем-то, не подводил ее. Или, вернее, недостатки его проявлялись в тех областях – по части мужества и ясности видения, – где она способна была их восполнить. Но ведь та, другая женщина – ему жена. Руфь видела – по тому, как он моргал, и склабился, и обильно потел на вечеринках, даже когда Джерри и Салли совсем уж нахально себя вели, – что в море жизни Ричард так же потерян, как островок среди водных просторов. Поэтому трудно было предсказать, какая ее ждет реакция, куда кинет этого неустойчивого человека. Последствия могут оказаться опасными и для нее, и это удерживало Руфь от нередко возникавшего импульсивного желания взять знакомую руку и под прикрытием обычно царящей на вечеринках сумятицы увести Ричарда в укромный уголок. Интуитивно она боялась, что он может свалять дурака или хуже того – выставить дураком Джерри, и оберегала себя еще и от этого.

Итак, за неимением иной возможности, она говорила только с Джерри – ее убийца был и единственным ее духовником. Изучая его, привыкая к мысли, что он – любовник другой женщины, она стала уже хладнокровно думать о том, что в первые минуты шока начисто отметала. Да, вполне возможно, что она не любит его, вполне возможно, что она скоро его потеряет. Их сексуальная жизнь заметно улучшилась.

– Я в раю, – сказал ей однажды ночью Джерри. – Я люблю тебя.

Ее реакцией был страх. Последнее время Джерри ведь тщательно избегал говорить ей это.

– В самом деле?

– Мне так кажется. Я же сказал.

– Значит, ты не собираешься уходить от меня?

– Нет, собираюсь, собираюсь. Утром я буду страшно зол на то, что ты такая сладко развратная и заставляешь меня предавать Салли.

– Неужели я развратнее Салли? – спросила она.

– О, значительно. Она очень выдержанная. А с тобой – окунаешься в грязь. В Матушку Грязь. С ней же, – она почувствовала, как он уходит в себя, задумывается, – я как бабочка, опустившаяся на цветок.

– Я этому просто не могу поверить.

– Стебель сгибается, единственная капля росы падает на землю. Плюх.

– Я тебе ни чуточки не верю. По-моему, ты говоришь сейчас обратное тому, что думаешь. Ну почему ты меня оскорбляешь – ведь тебе было так со мной хорошо?

– Да потому, что это сбивает меня с толку. А вообще, Руфь, почему было хорошо? Что с тобой в последнее время творится?

– Не знаю; наверно, возникает мысль: а почему бы нет? Терять мне нечего. И потом я каждый раз думаю, что это, может быть, в последний раз, и мой эстетический долг – получить подлинное наслаждение.

– Мне грустно это слушать. Неужели ты так убеждена, что я уйду?

Она почувствовала, что он хочет сам себя в этом убедить и тем укрепить свое решение, сделать его неизбежным.

– Нет, не убеждена. Мне кажется, глупо бросать меня теперь, когда я стала куда интереснее в постели.

– Может, я жду, пока ты станешь настолько в себе уверена, что сможешь мигом подцепить другого мужчину.

– Не волнуйся, подцеплю.

– Но каким образом? Просто не могу, себе представить. За кого ты можешь выйти замуж – после меня?

– О... за какого-нибудь идиота.

– Вот именно. За идиота. Совсем тебе не подходящего.

– Тогда не бросай меня.

– Но Ричард не подходит Салли.

– Он – идеальный муж. Они созданы друг для друга. Оставь их в покое.

– Не могу.

– А мне казалось, что можешь.

– Я все думаю. Это такая страшная ответственность, когда ты – единственный мужчина, который подходит всем.

– Наверно.

– Эй! Устрой для меня еще раз рай.

– Нет.

***

Август. Дни убывали минута за минутой, и сумерки наступали все раньше; растущая свежесть ночей умеряла дневную жару, делала ее более мягкой, менее жалящей. Глядя из окон кухни на лужайку, где ноги детей до пыльных проплешин вытоптали траву, Руфь думала о том, что этот период ее жизни со временем, когда разрыв с Джерри уже отойдет в далекое прошлое, покажется ей одной короткой минутой. Земля для мертвеца вся ровная, и события ее жизни, даже еще не отошедшие в прошлое, уже казались Руфи погребенными в ретроспективе. Она попала в зыбучие пески. Она упорно доказывала свое – что в повседневной жизни она больше ему подходит как жена, чем та, другая, а сердце Джерри неудержимо ускользало из ее рук, тянулось к этой немыслимой женщине. Часто, звоня ему на работу, Руфь слышала сигнал “занято”. Блеющие гудки были словно стена, которая все придвигалась к ней. Как-то раз она набрала номер Салли и услышала в ответ “занято” – та же стена.

В тот вечер она сказала ему:

– Я набрала ее номер, и тоже было занято.

Он, пританцовывая, сделал шажок вбок.

– А почему бы и нет? У нее есть приятели. И не один. Может, она завела себе еще любовника.

– Скажи мне правду. Это слишком серьезно.

И, к ее ужасу, пожав плечами, он тут же сдался.

– Изволь. Я разговариваю с ней.

– Не правда.

– Ты хочешь знать правду или нет?

– Кто кому звонит?

– Всяко бывает.

– И давно это возобновилось?

Он сделал шажок назад, словно слил обратно в бутылку выплеснувшуюся жидкость.

– Не очень давно. Она выглядела такой несчастной в позапрошлое воскресенье, что я позвонил, чтобы узнать, как там она.

– Ты нарушил наш уговор.

– Твой уговор. Да, в общем-то, и не нарушил. Я не даю ей никаких надежд. Послушай, ведь мы с ней были близки, она была мне другом, я чувствую себя в какой-то мере ответственным за нее. Если бы все было наоборот, интересно, как бы ты вела себя на моем месте.

– Значит, я делаю вывод, что ты все еще интересуешься ею. Ну, и как же она там?

Ему, казалось, приятно было рассказать ей, нагромоздить побольше зыбучих песков.

– Не ахти как. Поговаривает о том, чтобы удрать от всех нас.

– С какой стати ей бросать Ричарда?

– Он то и дело бьет ее. Злится, что она мало с ним спит. А она, говорит, не может, потому что все еще любит меня. Она чувствует себя очень виноватой из-за того, что так себя с ним ведет, и не хочет больше причинять тебе боль, вот и решила, что самое лучшее – избавить нас от себя. Не путем самоубийства, конечно. У нее нет этой жажды смерти, как у тебя.

– Хватит, не хочу больше слушать. Да неужели ты не понимаешь, что она берет тебя на испуг? Она отлично могла бы спать с Ричардом, если бы хотела, – занималась же она этим все десять лет.