На крыльях надежды - Татьяна Солдатова Страница 40

— Папка! — радостный вопль сына разрушил мою попытку сделать сюрприз домочадцам.

Сашка со всей дури налетел на меня, чуть не сбив с ног, и крепко обнимая за шею.

— Потише, — хохотнул я, потрепав его по волосам. — А то действуешь, как Халк. Убьешь ведь ненароком, чай немаленький ты у меня уже.

— Мы тебя с ба утром еще ждали, — насупившись, пробубнил он, отступая на шаг, позволяя мне снять верхнюю одежду. При этом пытаясь определить один ли я или у нас гости, заглядывая мне за спину.

— Там никого больше нет, — я захлопнул входную дверь, закрывая на замок. — Ждешь кого?

Сашка отрицательно мотнул, но я краем глаза успел отметить облегчение, проскочившее на его лице, и оно меня несколько обескуражило, но спросить ничего не успел, в коридоре показалась мать.

— Есть будешь? — поинтересовалась она, улыбаясь, при этом окинув нас с Сашей цепким взглядом.

Вопрос был скорее риторическим, так как подходило время обеда и наверняка уже все накрыто на стол.

— Не откажусь. Только переоденусь.

— Замечательно, а я как раз твой любимый борщик приготовила. Сашенька, ты пойди хлеб нарежь, пожалуйста, а то я забыла.

Хватило лишь взгляда, чтобы понять, что мать хочет со мной поговорить наедине. Кивнул ей, направляясь в свою спальню.

— Что происходит? Или уже произошло? — спросил, быстро стягивая свитер, тут же бросил на кровать и развернулся к ней лицом.

Мать вошла следом, плотно прикрыв за собой дверь. Видно было, что она нервничала. Сильно.

— Так что? — не выдержал я, наблюдая за сменой эмоций на ее лице.

— Сашенька, — едва различимый шепот, и опасливый взгляд на дверь. — Он вчера вечером в комнате закрылся как только с праздника пришел. Я слышала, что он там чем-то гремел и явно злился… Хотела войти, но он оказался против. А потом, когда вышел сам. И когда думал, что я не вижу, выкинул в мусорку изодранные и мятые листы.

Мать замолчала, комкая полотенце в руках, пытаясь подобрать слова, но так и не определившись, достала из кармана листок бумаги весьма «потрепанный жизнью» и отдала мне.

Взял с тяжелым сердцем, понимая, что мне это, скорее всего, не понравится. Так и оказалось. На измятой, грязной бумаге было написано всего три слова: «Ненавижу эту воровку!»

Меня окатила ледяная волна, сдавив сердце невидимой рукой.

— Это все? — сухо спросил, указывая на «послание», хотя у самого все клокотала от эмоций.

— Из жестов явной агрессии, да.

— А не явной? — еще больше раздражаясь на сына и сложившуюся ситуацию в целом, но в большей степени на себя, что не смог объяснить ему все правильно. Донести, насколько она для меня важна.

— Я слышала как он… плакал. Тихо. Надрывно… В подушку. Илюша, сынок, — голос матери сорвался, но она, быстро взяв себя в руки, и продолжила: — Я просто очень боюсь того, что было. Раньше он бежал к нам, а теперь куда?… Улица? Подвалы? Что?! Прошу, не кипятись, — вскинула мать руки. — Просто обдумай все хорошо. Он твой единственный ребенок. Ему и так сколько пришлось пережить в столь юные годы. У меня кровью сердце обливается, глядя его метание и страх повторения, а она… она неплохая, но, насколько знаю, бесплодна. Светлана ведь и с мужем разошлась потому, что не смогла родить ему. И с ней у тебя вряд ли будут еще детки. Подумай…

— Хватит, — резко оборвал ее монолог. — С сыном я еще раз пообщаюсь, если понадобиться и не один раз, а тебе запрещаю говорить о ней в таком тоне. И обсуждать эту тему ни с кем не собираюсь. Ясно?

Мать кивнула, поджав недовольно губы.

— Решать, конечно, тебе, но лучше все взвесить. Стоят ли эти отношения того, чтобы отталкивать своего ребенка?

И больше не проронив ни слова, вышла, оставив меня в полном раздрае.

Обед протекал в молчании. Саша косился то на меня, то на свою бабушку. Напряжение росло.

— Саш, — обратился к сыну, отодвигая стул и направляя к раковине. — Ты как поешь, пообщаемся?

Мальчишка молча кивнул, нахмурившись. Я же, убрав тарелку в посудомойку, включил чайник и уставился в окно, обдумывая наш предстоящий диалог.

— Пойду прилягу, — отозвалась мать, бледной тенью стоя уже в дверном проходе. — Устала немного.

Кивнул, благодаря за предоставленную возможность поговорить с сыном без свидетелей, и запустил руку в волосы, собирая мысли в кучу.

— Ты злишься, — это прозвучало как утверждение, а не как вопрос. И следом тяжелый вздох. — Тебе что-то бабушка рассказала?

Развернулся и, подойдя к столу, сел напротив Сашки. Обратил внимание, насколько он изменился за этот неполный год. И выражалось это даже не во внешности, а в его взгляде, таком же черном, как и у меня, в котором сейчас плескалась практически ненависть.

— Я хочу услышать твою версию, — не стал ни подтверждать, ни опровергать его слова.

И сын вспыхнул, словно спичка.

— Мою?! — он вскочил из-за стола, глаза почернели еще больше, наливаясь злостью, ноздри затрепетали. — Да она нагло влезла к нам! Отобрала тебя у меня! Ты теперь постоянно с ней! Воровка она и есть! Ненавижу! Я думал она другая, а нет, такая же как и Артем! Как все они!

— Саша! — рявкнул так, как до этого никогда не позволял себе с ним, но тут же вздохнул, понимая, что так ничего не добьюсь. И уже значительно мягче: — Ты не прав.

— Что Саша?! — тут же взвился он. — Как же не прав! Я ей верил, а она… Это она все специально подстроила! — Александр сорвался с места, выскочив из кухни, словно за ним гнались черти, и закрылся в своей комнате, а я так и остался сидеть, не понимая, как быть дальше.