Закон мести - Дженнифер Блейк Страница 40

— Вам нравится быть жестокой, но тем приятнее будет миг, когда вы сдадитесь.

Она явно понапрасну теряла время и силы, пытаясь охладить его пыл. Безразлично пожав плечами, она отвернулась. Ее глаза встретили взгляд Чарро, который, должно быть, слышал беседу. Чарро улыбнулся, в его ярко-голубых глазах Пилар прочла интерес и сочувствие.

Было уже поздно, когда пышный обед наконец завершился, и гости, освежившись, собрались отправиться на бал. Юноши должны были ехать верхом, освещая факелами дорогу. Господа постарше и дамы путешествовали в каретах.

Рефухио, равно как и Чарро с Энрике, предпочел ехать на лошади. Балтазар, как слуга, должен был стоять на запятках одной из карет. Сеньора Гевара намеревалась ехать в семейной карете вместе со своей старшей дочерью и дуэньей девушки, дальней родственницей. Четвертое место хозяйка дома собиралась предложить Пилар, когда появилась вдова Эльгесабаль с маской в руке. Ее пухлые плечи покрывала мантилья.

— Разве вы тоже едете, донья Луиза? — удивилась хозяйка.

— Разумеется. — Донья Луиза, казалось, была поражена, что ее спрашивают об этом, и продолжала: — Ах, вы подумали о том, что я в трауре! Конечно же, я не буду танцевать, но мне нужно повеселиться, чтобы не думать о моей потере. Я знаю, мой милый муж порадовался бы за меня. Он был на редкость неэгоистичен.

Энрике, стоявший неподалеку, заметил вполголоса:

— Без сомнения, это был святой.

— Да, — подтвердила вдовушка.

— И именно поэтому вы не могли хранить ему верность и оставаться рядом с ним?

Вдова отвернулась от акробата, делая вид, что не слышит его. Кивнув в сторону свободного места в карете, она обратилась к хозяйке:

— Я вижу, вы оставили это место для меня?

— Если оно вас устроит. — Сеньора Гевара явно не испытывала особой симпатии к донье Луизе.

Пилар поразила настойчивость вдовушки. Она слышала, сколь неодобрительно отозвался об этом Энрике. Пилар была встревожена — ведь она сама тоже не носила траура по своей убитой тетке и собиралась насладиться всеми прелестями вечера. Ситуация была и вправду трудной, но Пилар надеялась, что она сможет с честью выйти из нее.

Сеньора Гевара обратилась к Пилар. С ней она не была так холодна, как с доньей Луизой:

— Простите, сеньорита, но возникли осложнения. Боюсь, что я буду вынуждена просить вас поехать с нашими добрыми друзьями, нашими соседями…

Вдруг заговорил ее сын:

— Прошу прощения, мама, но я отвезу эту даму. Запрячь лошадей в мой экипаж не потребует много времени.

Хозяйка нахмурилась, но, поглядев на остальных гостей, наблюдавших за происходящим с живым интересом и достаточно неодобрительно, раздосадованно поинтересовалась у Пилар:

— Вас это устроит?

Пилар чувствовала, что Рефухио, уже сидящий на вороном пританцовывающем от нетерпения жеребце, смотрит на нее. Да и добрая половина собравшихся напряженно прислушивалась в ожидании ее ответа. Собравшись с духом, Пилар твердо ответила:

— Да, благодарю вас. Я как раз собиралась взять с собой Исабель, свою горничную, на тот случай, если мне надо будет поправить костюм. В экипаже ей будет гораздо удобней, чем на козлах рядом с кучером.

Филипп выглядел расстроенным, но не отменил свое предложение. Он явно не был в восторге, когда Рефухио, Чарро и Энрике поскакали рядом, образовав эскорт маленького экипажа. Дорога, ведущая ко дворцу губернатора, была приятной. И проходила рядом с гаванью, в виду старой крепости Ла-Фуэрца, чью сторожевую башню венчал флюгер в форме фигуры индейской девушки — «Ла Гавана». Они проезжали мимо двух укреплений, охранявших вход в гавань, замка Морро и Ла-Пунта. Как сообщил Филипп, все эти укрепления, находящиеся за замком Морро и тянущиеся до стен города, были выстроены для того, чтобы запугать пиратов и привести в замешательство англичан. Если с первым заданием они вполне справлялись, то со вторым дело обстояло гораздо хуже. Гавана была захвачена англичанами чуть больше двадцати пяти лет назад, во время Семилетней войны, и годом позже, после окончания войны, возвращена Испании в обмен на земли Флориды.

Дворец губернатора представлял собой величественное здание в стиле барокко, радующее глаз пышностью и великолепием. Он находился в восточной части центра города, известного под названием Оружейной площади, Пласа-де-Армас. Это название было обычным в городах испанских колоний. Дворец был построен недавно, кое-где строительство еще не завершилось. Комнаты были просторны и богато украшены. Это было жилище, достойное человека, держащего в руках всю юридическую власть над обширными владениями Испании в Новом Свете.

Бал во дворце губернатора являлся событием незаурядным, ибо Марди Гра — последний день карнавала — был последним праздником радости и веселья, главной пирушкой перед долгим воздержанием поста. Низкий потолок узкого и длинного бального зала был расписан фресками на религиозные сюжеты и украшен позолотой. Застекленные створчатые двери в обоих концах зала распахнуты настежь, открывая доступ воздуху. Подвески огромных хрустальных люстр еле слышно позванивали от сквозняка. Волшебные звуки скрипок, гитар, клавикордов, флейт, барабанов и кастаньет страстно вибрировали в пространстве. Гости сверкали драгоценностями и шуршали шелками, колыхались бархат и страусиные перья. Все танцевали постоянно, повинуясь звучанию музыки. Мужчины кланялись, женщины, обмахиваясь веерами, улыбались. Взгляды сверкали в прорезях масок.

Несмотря на веселье, приличия соблюдались. Чопорные дуэньи и мамаши, мерно колыхая веерами, сидели вдоль стен, зорко следя за своими подопечными. Строгие мужья были начеку. Подобный надзор лишь усиливал страсть, делал ее более притягательной, поощрял намеки и недосказанность, прикрывая соблазн налетом благопристойности.

Пилар танцевала первый танец с сеньором Геварой. Она догадывалась, что, исполняя долг хозяина по отношению к гостье, он надеялся сделать ее присутствие на балу более законным в глазах общества. Он был сдержан и почтителен, добросовестно следуя правилам, принятым в светском обществе. Сразу же после этого Филипп настоял, чтобы Пилар станцевала с ним кадриль. После благородного жеста его отца отказать было невозможно. К тому же именно Филипп отвез Пилар на бал. Тем не менее она сразу же пожалела о своем согласии. Он демонстративно хвастался полученной наградой. На нем был костюм конкистадора, который очень шел ему: бархатный камзол, обтягивающие штаны, нагрудник и шлем. Настроен он был весьма решительно. Хотя временами Пилар и чувствовала себя неловко, играя роль Венеры, любовницы графа, но до сих пор она ни разу не ощущала себя униженной. Горящие взгляды, которые бросал на нее Филипп, смелые прикосновения его рук, когда он вел ее в танце, — все недвусмысленно говорило о том, что он считает ее женщиной определенного рода и твердо вознамерился добиться ее.

— Если вы не прекратите так пялиться на меня, — процедила она сквозь зубы, — я дам вам пощечину.