Опасный джентльмен - Джулия Лэндон Страница 40

Что-то случилось. Эдриан слышал в коридоре испуганные возгласы, да и по тону дворецкого можно было определить, насколько тот расстроен. Хлопали двери, издали доносился звон колокольчиков, но, пока графа оставили на время одного, его это не интересовало. Сидя у огня в Золотой гостиной, он не нуждался в их внимании.

Но действительно ли это Золотая гостиная? Он лишь смутно помнил кое-какие детали. Например, кресло, в котором он сидел, обито узорной тканью, а вот какой на ней рисунок? Он знал, что на каминной полке стоят богато инкрустированные часы деда, однако не знал, ходят ли они. Здесь много разных вещиц, которые он никогда не замечал, а теперь отдал бы полжизни, чтобы их увидеть.

Эдриан откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. И пусть ему не хотелось этого признавать, но он бы отдал жизнь, чтобы снова увидеть ее.

— Что тебе, Макс? — спросил он, когда открылась дверь.

— Нет, это я.

Застонав, Эдриан отвернулся от нее. Маленькая ведьма явилась не одна, если судить по надоевшему звону и пыхтению собак.

— Выгони отсюда проклятых тварей! — Он протянул руку в темноту, надеясь заехать по носу хоть одной из них.

— Бегите к Максу, детки, я должна поговорить с вашим папой.

Эдриан скрипнул зубами. Эта несносная девица опять пришла изводить его, раз по своей дурацкой привычке разговаривает с шавками, как с людьми. Господи, когда она воспользуется благоприятным случаем и оставит его? Услышав, что она выставила собак за дверь, а потом закрыла ее, граф повернул голову. Здесь она или нет? Шорох юбки, запах духов. Здесь.

— Что теперь? — спросил он.

— Тебе виски? Или бренди? За время нашего брака я так и не узнала, что ты предпочитаешь. — Видимо, она стояла у буфета.

— У меня единственное желание — чтобы ты ушла! — рявкнул он, не обращая внимания на внутренний голос, который пытался ему противоречить.

— Значит, твое единственное желание — превратиться в дряхлого старика? Черт бы тебя побрал, Эдриан!

Странно. Последний месяц она лишь робко отвергала его бесчисленные попытки выпроводить ее из Лонгбриджа. Он ощущал ее ярость, а потом услышал, что она подошла к камину.

— А если и так? Какое тебе дело? — спокойно возразил он. — Ты слишком тупа, чтобы осознать простую истину, но я не желаю, чтобы ты была здесь.

— Хватит! Я сыта по горло твоими жалкими попытками избавиться от меня.

— В таком случае, мадам, вы можете легко исправить положение, уехав отсюда.

— Ты отвратителен, но я тебя не оставлю.

Эдриан представил, как она дерзко тряхнула головой.

— И не позволю, чтобы ты в приступе жалости к себе отказывался от дорогих твоему сердцу вещей.

Жалость к себе? Граф презрительно фыркнул. Она думает, слепота — это так, пустяк, с которым человек может легко справиться?

— Ты ничего не понимаешь.

— Я не разрешила Льюису продать Грома.

— Ты… что?! — Задохнувшись от ярости, Эдриан встал.

— Я отослала тех людей, а потом каталась на Громе, пока он не устал, — весело объявила Лилиана.

— Ты не имела права отменять мой приказ! Каким бы немощным или дряхлым ты меня ни считала, я хозяин этого поместья!

— Если ты хозяин этого поместья, то и веди себя соответственно!

Побагровев, Эдриан ухватился за подлокотники кресла. Если бы он мог ее видеть, если бы мог…

— Грома целый месяц не выезжали, он застоялся. Прежде чем ты оторвешь себя от кресла, хочу тебе сказать, что в данный момент он вполне удовлетворен. Ну а что касается тех людей… Я не могу допустить, чтобы ты продал единственное, чем дорожишь.

— Посмотри на меня, Лилиана. Я слепой! Я никогда уже не сяду на него… Даже ты могла бы это понять!

Шуршание юбки, какое-то движение. Он вздрогнул, когда Лилиана положила руки ему на колени, и откинулся назад в тщетной попытке избежать ее прикосновений.

— О, Эдриан, — жалобно простонала она. — Ты не можешь ездить на Громе как прежде, но ты можешь выезжать на прогулку. Неужели ты не понимаешь, что делаешь с собой? Ты сдался без борьбы, позволив несчастью лишить тебя воли к жизни. Но я не собираюсь безучастно смотреть на это, и меня не волнует твое презрение. Я буду за тебя бороться, пока ты не осознаешь, что остался мужчиной. Ты можешь жить как раньше, Эдриан, тебе ничто не мешает, кроме твоего страха. Да, ты не видишь солнца, но чувствуешь его тепло и знаешь, что оно здесь. Разве нет? Солнце осталось на месте! — Лилиана всхлипнула и уткнулась лицом в его колени.

«Что это за женщина? — думал потрясенный граф, слыша рыдания в окружавшей его темноте. — Какая женщина будет оставаться с жалким подобием мужчины, если он предлагает ей свободу? Какая женщина способна разделить с ним его жалкую жизнь, забыв о собственной?»

Эдриан медленно провел рукой по воздуху, пока не коснулся ее головы. Он ласково погладил ее по волосам. Как бы ему хотелось снова увидеть густые золотистые локоны и любоваться всеми оттенками золота, когда на них падают солнечные лучи. Он никогда уже этого не увидит.

— Лилиана, послушай меня. Я очень ценю твое желание помочь мне, клянусь. Но ты должна понять, что я не стану прежним. Я не смогу гарантировать твою безопасность или защитить от обиды и только искалечу тебе жизнь. Поэтому я прошу… нет, умоляю: освободи нас обоих от этого кошмара и вернись домой. Я не могу сделать тебя счастливой… Поезжай в Грейндж или к Бенедикту. Вернись домой, Лили, и оставь меня в моем аду.

После долгого молчания она подняла голову, и у него вдруг появилось странное ощущение, будто взгляд ее серо-зеленых глаз проник ему в душу.

— Как ты можешь говорить, что больше не мужчина? — прошептала она.

— Потому что это правда, — терпеливо ответил Эдриан. Она вдруг обхватила его за плечи и с силой прижала к спинке кресла.

— Что ты делаешь?!

Вместо ответа Лилиана села к нему на колени, скользнула губами по его губам, нежно обвела их языком и начала целовать. Испуганный своей реакцией, Эдриан попытался столкнуть ее на пол, но она продолжала целовать его, пресекая любое сопротивление. Ее губы, запах, грудь, прижавшаяся к его груди, пробудили в нем животные инстинкты, неистовая страсть вдруг ожила, сосредоточившись у него в паху. Он боролся — по крайней мере ему так казалось, — но руки уже сомкнулись вокруг нее, сжали податливое тело, губы с нетерпеливой жадностью впились в ее рот. Ощутив солоноватый привкус слез, он заполнил ее рот языком, и Лилиана страстно приникла к нему. Желая большего, Эдриан начал искать вход в теплую влажность…

Неожиданно она соскочила на пол, оставив его задыхающимся.

— Ты и теперь будешь утверждать, что больше не мужчина? — хрипло спросила она.

Эдриану хотелось вернуть ее, посадить на колени, но он беспомощен и не сможет ее найти. Да и какой в том смысл, даже если бы он сумел подойти к ней?