Босиком по траве  - Эми Хармон Страница 4

Я подумала о грохочущей, страстной музыке, которую слышала в тот день. Тишина и покой, ничего не скажешь. Я решила, что упрошу Рейчел взять меня с собой, когда она пойдет убираться. Так мне и выпал шанс познакомиться с Соней Гримальди.

* * *

Рейчел, хорошенькая, миниатюрная и рыжеволосая, отличалась добродушием и трудолюбием и никогда не сидела без дела. Она сыпала словами вроде «чудесная штучка» и «прелесть»; сколько бы ни ела, все равно не набирала ни грамма лишнего веса, работала так же быстро, как болтала, и как будто совершенно не знала усталости. Я ее любила, хотя после дня в ее обществе мне неизменно хотелось забиться в укромный уголок и с головой погрузиться в книгу. Рейчел отлично дополняла моего старшего брата, который всегда медленно говорил и имел самый невозмутимый вид, поэтому мне было приятно, что однажды она, возможно, присоединится к семейству Дженсен и станет моей сестрой.

В следующую субботу Рейчел с радостью согласилась взять меня с собой к Гримальди, и я, в надежде, что неведомый пианист снова сядет за инструмент, с нетерпением ждала возможности еще раз послушать музыку. Когда мы вошли в дом, его обитателей нигде не было, но Рейчел это не остановило. Она сразу же принялась за работу. Я хотела помочь, но от меня только отмахнулись. «Нечего отбирать у меня хлеб», – в шутку сказала Рейчел. Тогда я на цыпочках прошла через кухню и прокралась в комнату, где, по моим расчетам, должно было стоять фортепиано. Оказалось, что это рояль – огромный, черный, блестящий, с высоко поднятой крышкой и длинной гладкой скамьей такого же цвета. Мне ужасно захотелось сесть за инструмент и пробежаться пальцами по клавиатуре, что я, собственно, и сделала. Опустившись на скамью, я осторожно коснулась блестящих белых клавиш и начала тихонько нажимать их по очереди, наслаждаясь чистыми звуками.

– Ты умеешь играть? – раздался голос у меня за спиной.

Мое сердце провалилось в пятки, и я замерла, так и не убрав руки с клавиатуры.

– Ты с таким благоговением касаешься клавиш. Я подумала, ты пианистка, – продолжил голос.

Сердце вернулось на место, громким стуком напоминая, что я все еще жива. Пришлось встать. Я обернулась с виноватым видом. У меня за спиной стояла похожая на птичку женщина чуть выше меня ростом. Ее седые волосы были убраны в высокую прическу, как у Джейн Сеймур в фильме «Где-то во времени». Длинный нос украшали черные очки в роговой оправе, а пурпурный комбинезон сочетался с такого же цвета камнями – гранатами, как я узнала позже, – в ушах, на руках и на шее.

– Меня зовут Джози, – выдавила я. – Джози Дженсен. Я пришла с Рейчел. Играть я не умею… но очень хотела бы.

Женщина с царственным видом проплыла мимо меня и опустилась на черную скамью, которую я только что освободила.

– Кто твой любимый композитор?

Очки сползли ближе к кончику носа, когда она наклонила голову, глядя на меня поверх оправы.

– Я не знаю ни одного, – стыдливо призналась я. – В основном я слышу музыку либо в церкви, либо по радио. Но я очень люблю гимны, которые играют на органе. – Недавние мысли о прическе Джейн Сеймур подали мне идею. – А еще помню музыку из одного фильма. Моя мама его обожала и каждый раз плакала в конце. Он называется «Где-то во времени». Знаете его? – Она не ответила, и я торопливо добавила: – Там все время играла такая песня…

– Ах да, – выдохнула женщина. – Это одно из произведений Рахманинова. Кажется, вот это?

Она начала играть романтическую мелодию – ту самую, которую я помнила. Я опустилась на ближайший стул, с замиранием сердца слушая эти волнующие ноты. Чувства переполняли мою душу, на глазах снова выступили слезы.

Доиграв, женщина повернулась ко мне и, должно быть, поняла по выражению моего лица, насколько меня тронула эта музыка.

– Сколько тебе лет, малышка? – тихо спросила она.

– Первого сентября, во вторник, мне будет десять, – смущенно ответила я.

Зная, что выгляжу старше своего возраста, я стеснялась его называть.

– Что ты чувствуешь, слушая музыку?

– Чувствую, что живу, – не думая, выпалила я и тут же покраснела.

Как ни странно, собеседницу мой ответ устроил.

– Хочешь научиться играть?

– Очень хочу! – восторженно воскликнула я. – Только надо спросить у папы… но он точно разрешит.

В это мгновение новая мысль остудила мой пыл.

– А сколько это стоит? – забеспокоилась я.

– За уроки я не прошу ничего, кроме твоего присутствия и обещания очень усердно заниматься. – Она строго пригрозила мне пальцем. – Если ребенок не хочет трудиться, мои занятия для него заканчиваются очень быстро.

– Я буду заниматься усерднее всех на свете! – искренне пообещала я.

– Школа уже началась?

– Да, мэм, на прошлой неделе.

– Тогда приходи в понедельник после школы, Джози.

Ее худые пальцы мягко пожали мне руку, скрепляя договор. Это был лучший подарок на день рождения.

Соня Гримальди тридцать лет преподавала музыку. Своего мужа Лео, которого также называли «док», она встретила в довольно зрелом возрасте, и общих детей они так и не завели, хотя у дока был сын от первого брака. В Леван их привела цепочка случайностей и странных совпадений. Док дружил со старшим Брокбэнком со школьной скамьи и после окончания медицинского университета стал личным врачом всего семейства. И Соне, и ее мужу уже перевалило за семьдесят, но оба были полны сил и надежд. Док всегда мечтал написать книгу, но раньше практическая медицина совсем не оставляла на это времени. Соня, в свою очередь, хотела воспользоваться возможностью наконец написать музыку. Коттедж на Окраинном холме показался им идеальным убежищем для писателей.

Несколько недель я прочесывала объявления в «Скряге» ^[6], пока не нашла человека, продающего пианино. Инструмент оказался старым и некрасивым, но у него был глубокий густой звук. Я взяла деньги, которые мне удалось накопить, продавая куриные яйца на фермерском рынке по выходным, и заплатила всю сумму. Отец немного поворчал, когда за вызов настройщика в Леван пришлось выложить целых семьдесят пять долларов, но деньги все же дал, предупредив, что теперь я обязана как следует заниматься.

С занятиями у меня проблем не было: я не могла оторваться от клавиш. Соня оказалась незаурядным учителем, а я – талантливой ученицей. Вместо уроков раз в неделю, как у большинства юных музыкантов, у меня были занятия каждый вечер. С базой я справилась очень быстро, на лету схватывая музыкальные термины и теорию. Уже через месяц я начала учить пьесы и песни для учеников среднего уровня. На время я даже отложила книги, забыв обо всем, кроме музыки. Каждую свободную минуту я посвящала занятиям. К счастью, отец и братья не так много времени проводили в доме, поэтому моя новая страсть редко кому-то мешала. Соня сказала, что я очень одаренная, хоть и не вундеркинд. Я любила музыку, играла вдумчиво и быстро усваивала то, чему меня учили.