Мороженое со вкусом лета - Морган Мэтсон Страница 4

– Ладно, – сказала я, слегка повернув голову в сторону кухни. Мой телефон, скорее всего, там. Не сказать, что он мне был срочно нужен, просто мне хотелось, чтобы все происходящее поскорее закончилось. День сегодня и так был достаточно странный, потому не стоило усугублять его самыми неловкими на свете попытками поддержать беседу. – Я, пожалуй…

– Ага, – сказал отец. Его рука по привычке снова потянулась к пиджаку и остановилась на полпути.

– А мне надо… – он не договорил и оглянулся вокруг с потерянным видом. Мне вдруг стало его жаль. В конце концов, раньше ему всегда было чем заняться. В плотном расписании отца случались дни, расписанные буквально по минутам – бесконечные вереницы встреч с менеджерами, сотрудниками, стажерами, помощниками. Он руководил своей командой, был облечен властью, пользовался уважением, рулил всеми процессами. А теперь он стоял в собственной прихожей, лишенный даже своего телефона, а снаружи пресса втаптывала в грязь привычный уклад его жизни.

Но, несмотря на сочувствие, я понимала, что ни словом, ни делом не могу ему помочь. Мы с отцом решали каждый свои проблемы и не делились ими друг с другом – так уж повелось. Я улыбнулась ему и отправилась в кухню.

– Энди, – окликнул меня отец, когда я уже почти добралась до двери, – я… – он посмотрел на меня, а затем опустил взгляд на деревянные полы без единой царапины: они выглядели точно так же, как в тот день, когда я впервые увидела этот дом, словно здесь вообще никто не живет. – Спасибо, что вышла туда со мной. Я знаю, это непросто. Обещаю, что никогда больше не буду тебя о таком просить.

Перед моими глазами пронеслось воспоминание – просто набор картинок и чувств. Другая пресс-конференция, пять лет назад. Мама держит руки у меня на плечах, успокаивая меня, я пытаюсь не моргать от вспышек фотоаппаратов перед глазами. Она наклонилась ко мне прямо перед началом, чтобы прошептать кое-что, пока мы стояли за дверью офиса отца в Конгрессе, синтетические волосы ее парика щекотали мне щеку – такие непохожие на те мягкие локоны, которые я любила наматывать на палец, когда она мне позволяла. «Помнишь, – сказала она тихо, обращаясь только ко мне, – что ты должна сделать, если все станет слишком плохо?» «Ну мам, – сказала я, изо всех сил стараясь не улыбаться, хотя это было очень сложно. – Я не буду». «Придется, – ответила она, поправляя мое платье, затем ленточку. Она подергала за край своих волос, многозначительно изогнув бровь: – Если все пойдет не так и нужно будет отвлечь внимание, просто стащи его. Они немедленно забудут, о чем только что спрашивали твоего папу». «Ну хватит», – сказала я, все-таки заулыбавшись. Она наклонилась ко мне ближе, и моя улыбка сразу же пропала, когда я увидела, как она исхудала, какая желтая у нее кожа под макияжем, который она так старательно наносила, как выпирают вены на ее лице.

Та пресс-конференция затянулась дольше, чем они ожидали, и мама оставила меня одну, чтобы встать вместе с отцом, когда он начал говорить о ней. Все это было из-за нее – он отозвал свою кандидатуру из списка претендентов на пост вице-президента, хотя все понимали, что он бы получил это место. Я изо всех сил старалась не заплакать, потому что знала, стоит мне заплакать, как это будет на первых страницах всех газет. А когда все закончилось, папа обнял меня и пообещал, что мне никогда больше не придется проходить через что-то подобное.

– Правда? – огрызнулась я более резко, чем собиралась. Он растерянно моргнул, и я несколько секунд смотрела ему в глаза, задумавшись, помнит ли он вообще, когда в последний раз это говорил, или все эти разы слились у него в одно большое обещание, которое он не может сдержать. – Потому что я это уже слышала.

Мне было неинтересно, понял ли он, что я имею в виду. Не факт, что я смогла бы снести очередной вид фальшиво нахмуренных бровей или что-то подобное. Так что я просто кивнула и в два раза быстрее обычного пошла в сторону кухни, намереваясь наконец с этим закончить. Впервые в жизни я задумалась, что никто никогда не оценивал по достоинству действия крыс, убегающих с тонущего корабля. Они поступали мудро, спасаясь, пока еще было можно. В конце концов, они ведь видели, к чему все идет, и заботились о собственных жизнях. Как и я.