Вдали от рая - Олег Рой Страница 4

Волошин часто размышлял о том, что ничего бы не достиг в жизни, будь у него иное воспитание. Действительно, в любой другой семье долгожданного и единственного сына заласкали бы и избаловали, вырастили маменькиным сынком, привыкшим к тому, что все его прихоти исполняются, а сам он не должен для этого даже пальцем пошевелить. Но в случае с Виктором – и он искренне считал это своим везением – все вышло иначе. И отец, бывший заместителем секретаря райкома, и мама, педагог с огромным стажем, обладали характерами сильными и твердыми, и баловать сына, потакая его капризам, были не склонны. «Мы растим из тебя настоящего мужчину!» – повторяли они. Витю специально отдали не в ту школу, где работала мать, чтобы ему не было поблажек, а в другую, очень приличную, бывшую на хорошем счету, с преподаванием ряда предметов на английском языке. Родители никогда не ходили к его учителям, кроме как на обязательные собрания, не задаривали преподавателей подарками и не выклянчивали для сына хорошего аттестата. Институт Виктору позволили выбрать самому, и в старших классах наняли ему репетиторов – но тех, кого отец отбирал сам, кто действительно давал знания и заставлял много заниматься, а не брал деньги только за то, что способствовал легкому поступлению. И Виктор гордился тем, что попал в Финансово-экономический и закончил его самостоятельно, без содействия родителей, как это было у многих студентов, его сокурсников, кому папы и мамы просто покупали отличные оценки.

После того как Виктор подрос и смог объективно взглянуть на свое детство, он понял, что жил значительно лучше, чем большинство его среднестатистических сверстников. Он учился в престижной спецшколе, семья обитала в просторной квартире в новом доме на Бронной, где у Вити была своя отдельная комната. Питались Волошины по тем временам вполне прилично, продукты покупались только на рынках да в райкомовских буфетах. У них имелись все признаки материального достатка эпохи развитого застоя, включая цветной телевизор «Рубин», холодильник «Розенлев», финскую стенку, стиральную машину и чешскую хрустальную люстру. Отца возила на работу черная «Волга», на ней же семья выезжала по своим делам, в гости или на дачу в Привольное. Но при этом в детстве Виктор никогда не чувствовал себя таким же, как его одноклассники по спецшколе. На то было две причины, и обе они так и остались для него необъяснимыми по сей день.

Первой была странная неприязнь родителей, почти ненависть, к так называемым «спекулянтам» – практически единственному источнику, из которого можно было добыть модные импортные вещи: одежду, диски, кассеты, жвачку и так далее. Виктору покупалось лишь то, что можно было «достать» в отечественных магазинах и через знакомых. И когда его приятели расхаживали в джинсах «Супер райфл» и «Леви Страус», импортных водолазках, батниках на кнопках и кроссовках «Адидас», он вынужден был носить польскую подделку под джинсы из «Детского мира» и отечественные кеды. В спецшколах ученики всегда обращали повышенное внимание на то, кто как одет, и оттого юный Волошин постоянно чувствовал свою пусть не ущербность, но все же неполноценность. Даже на выпускной вечер он пришел не в модных шмотках, а в сшитом у хорошего портного (того, который шил его отцу и доброй половине райкомовских работников) темно-сером костюме. Костюм сидел отлично и произвел впечатление на девочек, но в глубине души Витя все равно продолжал завидовать другим, фирменно прикинутым ребятам. Возможно, именно это подростковое переживание и породило в нем существовавший до сих пор излишний для мужчины интерес к одежде. Он уделял ей большое внимание, выбирал свои вещи очень тщательно, а оказавшись за границей, всегда находил время, чтобы посетить лучшие бутики и приобрести себе несколько обновок.

Второй его проблемой было непонятное пристрастие родителей к даче. Все приятели Вити обязательно ездили отдыхать семьей в разные интересные места – в Прибалтику, в Крым, на Кавказ, на Азовское море, в Карелию, в Ленинград, отправлялись в плавание по Волге на теплоходе, а кое-кто выбирался даже и за границу, например, в Болгарию, на Золотые Пески. Но Валентина Васильевна и Петр Викторович, казалось, напрочь были лишены охоты к перемене мест. Каждое лето они проводили исключительно на даче, в местечке с ностальгическим названием Привольное. Когда Витя еще был маленьким, им удалось купить там половину добротного бревенчатого дома с участком в десять соток, что родители считали невероятной удачей. К дому пристроили застекленную террасу, на участке разбили клумбы и грядки, и с мая по сентябрь упорно копали, сажали, пропалывали и собирали урожай. Ни о каком семейном отдыхе с выездами не могло быть и речи. Отец говорил о близости к земле, свежем воздухе и пении птиц, мать заявляла, что не может оставить без присмотра свои цветы и овощи.

Собственно, дело было совсем даже не в том, что Вите не нравилось на даче. Наоборот, он чувствовал себя там прекрасно, тем более что на лето в Привольное всегда съезжалась замечательная компания, в которую входил и лучший друг Сашка Варфоломеев, которого все звали Варфоломеем, и две классные девочки – черноволосая, сероглазая, острая на язык Ляля и тоненькая, стройная, как рябинка, белокурая Иришка. Обе они очень нравились Виктору, и он провел немало бессонных ночей, ворочаясь с боку на бок и все пытаясь понять – в которую же из них он все-таки влюблен? И, конечно, Витя с удовольствием проводил бы лето с ними, гонял бы на велосипеде, играл в «картошку» и в ножички, ходил купаться на озеро, собирал в лесу грибы и ягоды, а по вечерам сидел на бревнах около дома Портновых и слушал на кассетном магнитофоне «Аббу», «Бони М» и «Машину времени». Но каждое лето родители упорно отправляли его в пионерский лагерь, на две, а то и на три смены. И уже с первых школьных лет Волошина стало тошнить ото всех этих вожатых, отрядов, линеек, «Зарниц», костров, танцев, чередующихся с кино, и прочих атрибутов идеологически организованного детского отдыха. Каждую весну он умолял родителей поехать куда-нибудь отдыхать вместе или позволить ему остаться с ними на даче, но те были непреклонны. «Привыкай к самостоятельной жизни!» – говорил отец. А мать только спрашивала: «Тебе надоел этот лагерь под Москвой? Хорошо, в следующем году мы отправим тебя на море. Может быть, даже получится «Орленок» или «Артек». И получалось. И «Орленок», и «Артек», и даже международный лагерь для детей из соцстран в той же самой Болгарии. Это, конечно, было неплохо, но все равно совсем не то… Все детство, сколько себя помнил, Виктор отчаянно скучал по родителям. Он их почти совсем не видел – круглый год они работали, а отпуск проводили без него.

Возможно, именно этот опыт и научил его быть сильным и самостоятельным. Психологической близости ни с отцом, ни с матерью у него не возникло, делиться с ними своими заботами или обращаться за советом по мелочам не было возможности, да ему и в голову такое не приходило. Он привык сам решать свои проблемы, и эта привычка весьма пригодилась ему в дальнейшем. Он многого добился и в последнее время стал задумываться о том, что, пожалуй, вполне счастлив…

И теперь, после ухода итальянцев, мысли, теснившиеся в голове у Виктора, были одна радужнее другой. Прошли те времена, когда они, подобно множеству других фирм такого рода, занимались лишь продажей да арендой квартир и небольших офисных помещений. Теперь в их работе появляются принципиально новые направления – консалтинговые услуги, продажа целых зданий, строительство и даже покупка земли. Он давно подумывает о создании дочерней фирмы «АРКада», которая будет заниматься именно земельным бизнесом… Еще немного – и они смогут сотрудничать с лучшими застройщиками столицы, получать выгодные заказы от правительства Москвы и с каждым годом расширять свое влияние. И это означает для Виктора Волошина и его коллег не только многократно увеличивающиеся личные счета в банках, но и превращение некогда скромного агентства недвижимости «АРК» в крупнейшую структуру, акции которой не стыдно будет передать детям…