Как перевоспитать герцога - Меган Фрэмптон Страница 4

Ей уже было страшно, а ведь она еще ни с кем даже поговорить не успела. Сделав глубокий вдох, девушка постучала в дверь. Стук дверного молотка, многократно усиленный эхом, разнесся по холлу, и Лили затрепетала от благоговейного ужаса при мысли о том, что она осмелилась нарушить величавый покой дворца, беззастенчиво стукнув молотком по столь внушительной парадной двери.

Эту дверь ей уже никогда не забыть.

Между тем та самая дверь широко распахнулась, и пожилой джентльмен с умеренно презрительным выражением лица окинул ее беглым, но проницательным взглядом, с ходу заметив и изрядную поношенность ее плаща, в силу своей ветхости почти утратившего способность защищать от холода, и дешевизну ее перчаток, чей материал и покрой, безусловно, оставляли желать лучшего.

– Я пришла, чтобы… – преодолевая робость, сказала Лили, но открывший дверь джентльмен ее перебил:

– Я знаю. И вам следовало бы заходить с черного хода. Но раз вы уже здесь, проходите.

Неужели все слуги герцога такие напыщенные и высокомерные? Или только те двое, с кем ей довелось познакомиться? Как бы там ни было, надо бы взять это на заметку. Лили совсем не хотелось провалить собеседование, и если сюда берут на работу только снобов, она должна показать, что умеет задирать нос не хуже, чем тот лакей и этот дворецкий.

Лили проследовала за самодовольным дворецким в фойе, стараясь не смотреть без надобности по сторонам. Любопытство не самое лучшее качество для прислуги, к которой она мысленно относила и гувернанток.

– Ждите здесь. Я сообщу герцогу, что вы прибыли, – сказал дворецкий и, оставив Лили в фойе, зашел в одну из комнат справа от входа.

Роскошная обстановка фойе подействовала на Лили угнетающе. Не хотелось даже думать о том, как подействует на нее обстановка того помещения, где будет проходить собеседование!

Лили насчитала в фойе десять дверей. Трудно представить себе назначение всех этих комнат. Может, герцог выделил по комнате для каждого из своих пальцев? «О нет, мистер Большой палец, сейчас не ваша очередь. Сегодня мы будем в комнате Безымянного пальца». Или он проводит каждый день недели в разных комнатах, а три оставшиеся приберегает для праздников, дней рождения и… Нет, эта задача ей не по силам. Если у каждой комнаты действительно есть свое предназначение, то герцогу можно только посочувствовать. Как же трудно быть герцогом! Все время помнить, за каким пальцем какая комната закреплена, и следить за тем, чтобы никто не заходил в комнату Дня благодарения на Михайлов день. Или наоборот.

Лили подскочила от неожиданности, когда прямо у нее над ухом раздался голос дворецкого. Лили не услышала, как он подошел. Уму непостижимо, как ему удавалось бесшумно перемещаться по дому и так же бесшумно открывать и закрывать двери!

– Герцог примет вас сейчас, – сообщил дворецкий, демонстрируя виртуозное умение насыщать презрением каждое слово, не выходя за рамки приличий.

Дворецкий направился к одной из многочисленных дверей. Лили поспешила следом.

Широко распахнув дверь, дворецкий торжественно объявил:

– Леди к вашим услугам, ваша светлость.

После чего быстрым кивком дал Лили знать, что ей следует войти.

Девушка вошла и тут же решила, что эта комната называется розовой, поскольку почти все предметы обстановки были розового цвета. И этот цвет не имел ничего общего с симпатичным и жизнеутверждающим цветом летней розы; то был нездоровый, безжизненный цвет погибающей бегонии, которой досталось слишком много солнечного света и слишком мало воды.

Эта комната была… Короче, эта комната в тошнотворных розовых тонах оказалась совсем не такой, какой, по мнению Лили, должны быть комнаты в доме, выбранном герцогом для постоянного проживания.

Но все мысли о неудачной цветовой гамме вылетели у нее из головы, когда она увидела его. Он был в комнате один; ребенка при нем не было.

Лили была потрясена до глубины души. Она представляла себе герцога иначе – совсем иначе.

Он стоял перед секретером, само собой, розовым, и весь он был таким… ужасно внушительным, что Лили диву давалась, как он не переломал всю эту игрушечную розовую мебель.

Он был высоким и очень, очень импозантным. Чрезвычайно мужественным. И сильным. Мужская сила била буквально через край, и при мысли об этом Лили почувствовала, что щеки ее розовеют в тон обстановке.

Право же, Лили видела немало картин с изображением богов, воинов, королей и прочих героев, ведущих за собой племена и народы, но, глядя на всех этих достойных мужчин, она ни разу не испытала желания сорваться с места и пойти за ними туда, куда они позовут. Хоть в бой, хоть на смерть. Хоть в светлое будущее.

Однако за этим герцогом она, возможно, и пошла бы туда, куда он поведет, даже если по дороге случится такое, о чем порядочной девушке думать не пристало. Особенно если эта девушка – добропорядочная гувернантка, которой крайне необходимо произвести хорошее впечатление.

У него были прямые темные волосы длиной чуть ниже края воротника. Если его прическа и выглядела немного небрежно, то это ничуть не портило общего впечатления. Скорее наоборот – добавляло ему привлекательности. Прямые черные полоски бровей над темно-карими глазами придавали взгляду особую пристальность. Казалось, эти глаза видели ее насквозь, заглядывали в душу.

И если он действительно читал ее мысли, то это могло создать проблемы.

Его довольно резким чертам лица придавала особую выразительность синеватая щетина на щеках, делавшая его похожим на ночного разбойника – красивого и в то же время наводящего ужас.

Коварный герцог – похоже на заглавие готического романа. И внешность его вполне соответствовала образу коварного искусителя, толкающего женщин на весьма опасные поступки.

Герцог вопросительно приподнял бровь, и Лили, к своему ужасу, поняла, что все это время беззастенчиво его разглядывала. Но, возможно, он так привык к тому, что женщины не могут отвести от него глаз, что не увидел в ее поведении ничего предосудительного? Хотя, наверное, беззастенчиво разглядывать хозяина дома при первой встрече решится не всякая женщина, особенно если она метит в гувернантки. Или его вопросительно поднятая бровь имеет совсем иное объяснение: у герцога имелась особая комната для того, чтобы его разглядывать, а эта предназначалась для иных целей.

– Гувернантка, – сказал он с ноткой сомнения в голосе.

По правде говоря, его сомнения были оправданы, поскольку, хотя Лили и имела опыт общения с детьми, он ограничивался общением с собственной сестрой, то есть с детьми до пяти лет включительно. Воспитанием детей старше пяти лет она никогда не занималась. Вспомнив о сестре, Лили испытала ставшую привычной боль утраты. То была первая из утрат, за которой последовали и другие, в конечном итоге приведшие ее сюда, в этот дом. «Риск вполне оправдан», – шепнул голос в ее голове.

– Ваши рекомендательные письма, – произнес герцог и протянул руку.