День полнолуния - Ольга Покровская Страница 4

Что-то подобное промелькнуло у меня в голове и сейчас. В конце концов, я ведь ехала уже по мирной территории, домой. Мне было не так уж много лет по штатским понятиям, в сумке у меня лежала бумага, гарантирующая мне какую-никакую свободу, и, наверное, именно сейчас я была как никогда близка к этой давно уже живущей у меня внутри неопределенной мечте о доме и спокойной жизни.

Экран телефона давно погас. Крепко зажмурившись, чтобы отогнать слишком уж заманчивые, слишком уж сладкие видения, провожу по нему пальцем, снова перечитываю сообщение и быстро, чтобы не передумать, набираю ответ. Наше общение с ним всегда носило немного ироничный характер, мы часто перемежали переписку шутками, легкими взаимными подколками. И потому в сообщении я, помимо пары фраз, необходимых ему для публикации, пишу:

«Кстати, в данный момент я, можно сказать, безработная. Так что если новый пресс-секретарь тебя не устраивает, могу приехать. Ты ведь помнишь, как мы с тобой хорошо понимали друг друга».

Сообщение уходит, и я невольно представляю себе, как в это самое мгновение, где-то за много сотен километров от меня, у Тимура на столе вибрирует телефон. Как он проводит по экрану пальцем, читает мои слова и, может быть, улыбается. Мне так хорошо знакома эта его улыбка — легкая, белозубая, едва заметная. Словно блик, мелькнувший на секунду на каменистой поверхности горного отрога.

А быть может, он хмурится, и темные его брови сходятся на переносице. Или задумчиво смотрит в окно, за которым играет яркими красками южный полдень. И в его темных глазах пляшут солнечные искры — в тех самых глазах, которые я, увидев однажды, так и не смогла забыть.

* * *

Все началось почти семнадцать лет назад, когда я, выпускница Академии ФСБ, в качестве дипломного проекта получила задание — раскрыть и обезвредить группировку, действовавшую на территории Северного Кавказа России и Таджикистана, которая занималась контрабандой оружия и поставкой его афганским моджахедам. Я в ту пору была совсем еще салагой, новичком, знавшим обо всех тонкостях оперативной работы под прикрытием только из учебника и лекций, которые читали нам генералы военной контрразведки. Несмотря на то что основным направлением моей учебы была военная аналитика, я упорством, занудством и планомерным доставанием своего куратора выбила себе в качестве дипломной работы силовое задание. Знала, что, если операция пройдет успешно, мне за нее светит повышение в звании, и не хотела упускать такую возможность. Думаю, не последнюю роль тут сыграло и то, что я к тому времени была уже мастером спорта по многоборью и служебному многоборью с собаками, а значит, чисто технически вполне могла справиться с подобным заданием.

Наша группа прибыла в Душанбе в начале лета. Это оказался белоснежный восточный город, центральная часть которого была выстроена в 30–40-х годах двадцатого века. Театры, библиотеки, министерства — светлые здания с колоннами, порой украшенные восточным орнаментом и восьмиконечными звездами. Причудливые фонтаны, дарящие прохладу даже в жаркий полдень, тенистые парки и скверы. На окраинных же улочках царило запустение — мусор, грязь, облупившиеся невысокие дома, выгоревшие вывески. В городе в глазах рябило от ярких красок — женщины тут носили пестрые восточные одеяния, состоявшие из шаровар и «курты», длинной широкой рубахи из хлопчатобумажной ткани, украшенных цветистым узором. Мужчины предпочитали более скромные цвета, вели себя степенно и с достоинством.

Казалось, кругом царила атмосфера счастливой мирной жизни. И все же близость к еще недавно охваченному войной Афганистану чувствовалась: и в написанной на лицах местных жителей постоянной готовности к атаке, в изредка доносившихся глухих отзвуках стрельбы, на которые, казалось, тут никто не обращал особого внимания.

Мне, впервые оказавшейся на задании, конечно, невероятно интересно было бы присмотреться к здешнему миру повнимательнее, но времени на это у меня не было. В первый же день моей командировки, под вечер, из отдела разведки по Таджикистану пришла шифровка. Сообщалось, что через несколько дней в горном кишлаке в ста километрах от Душанбе состоится свадьба. Абу-аль-Маджид, главарь той самой группировки, осуществлявшей связь между восточными регионами России, Таджикистаном и «Золотым полумесяцем», как именовали в сведущих кругах Афганистан, Пакистан и Иран — район, где процветала контрабанда оружия и наркотиков, выдавал замуж свою дочь Фатиму. Женихом был один из друзей его старшего сына Омара. Парень вроде бы учился вместе с ним в институте в Ставрополье. Очевидно, сама свадьба должна была служить неким политическим и экономическим шагом, стать связкой, которая еще крепче объединит таджикскую часть группировки с российской стороной. Однако никакой информации на жениха, Тимура Сайдаева, у разведотдела пока не было. До сих пор в связях с контрабандистами он замечен не был. Возможно, и вообще не представлял, чем занимается его будущий тесть и какая подоплека таится в предстоящей свадьбе. Но вдаваться в тонкости сейчас было некогда. Свадьба должна была состояться через четыре дня, а значит, наставало время действовать. Моей задачей было попасть на торжество под благовидным предлогом, убедиться, что это не ловушка, и дать сигнал группе захвата, что все готово к штурму.

С Хайдаром, двоюродным братом интересовавшего меня главы контрабандистского синдиката, меня свели наши ребята, работающие по Таджикистану. Хайдар, сам в свое время промышлявший контрабандой наркотиков, в какой-то момент засветился, попал на крючок и был завербован со всеми потрохами.

Наша первая встреча состоялась в какой-то дыре на окраине города, в доме, выкрашенном светло-желтой облупившейся от времени краской. Хайдар, впервые увидев меня, двадцатилетнюю, настроенную решительно, но, вероятно, все же очень юную и неопытную на вид, не удержавшись, разразился смехом, несмотря на присутствовавшую в помещении военную охрану.

— Тебя как сюда занесло, дочка? — скаля желтоватые зубы, с сильным акцентом обратился ко мне он. — Что, хочешь попасть в дом к Маджуду? Да от тебя там мокрого места не останется в два счета.

Один из моих ребят сделал быстрое движение к Хайдару, и я, мгновенно сообразив, что он собирается его ударить, перехватила его кулак.

— Не нужно! — коротко скомандовала я. А затем, стараясь говорить спокойно и убедительно, продолжила: — Вы же понимаете, что у вас нет выбора. Вы должны провести меня на свадьбу. В качестве вашей гостьи, родственницы, как угодно.

— Да какой гостьи? — вскинулся он. — Никаких русских гостей на свадьбе брата быть не может. И родственники у нас общие. Что я скажу, что ты с неба свалилась? И потом, ты себя в зеркало видела? Какая ты таджичка? А разговариваешь как? Нет-нет, нечего и думать, я еще жить хочу…

Тогда я в одно движение преодолела разделявшее нас расстояние и приставила к его виску пистолет.

— Жить ты будешь очень недолго, если откажешься сотрудничать, — негромко произнесла я.

Хайдару вовсе незачем было знать, что я впервые угрожала оружием человеку и что внутри у меня все замирало от страха. Не знаю, удалось ли мне выглядеть убедительно, или тертый таджик сообразил, что дом окружен моими людьми и, если он будет артачиться, ему все равно не уйти. Так или иначе, после моего выступления он стал сговорчивее.