День судьбы - Лайни Смитерс Страница 4

Они сидели в кабинете огромного дома Стивена. Профессор Роджер Крестон немедленно откликнулся на неожиданное приглашение бывшего ученика и прилетел на остров.

Они не виделись более десяти лет – с того злополучного дня, когда ассистент Стивен Фосс узнал о постыдном поступке своего учителя.

Роджер Крестом попытался держаться дружески, будто не было прошлого, но Стивен резко пресек эту попытку и холодно, четко выговаривая слова, изложил свои требования.

– Боже правый! – Проженный циник в ужасе уставился на своего бывшего ассистента. – Нельзя так жестоко шутить.

– Я вовсе не шучу, напротив, я абсолютно серьезен, – почти ласково возразил Стивен.

То, что Роджер Крестон не посмел отказаться от приглашения Стивена и, забросив дела, примчался на остров Монхеген, было убедительным доказательством изменения их положения в научном мире. Стивен чувствовал в глубине души злорадное удовлетворение.

Конечно, Роджер Крестон все еще считался серьезным исследователем и уважаемым профессором. Его статьи регулярно появлялись в научных журналах, и он часто выступал на конференциях. Но в его выступлениях не было ничего нового и значительного. Его звезда клонилась к закату.

Стивен Фосс в отличие от Роджера Крестона совершил стремительный, головокружительный взлет. Его постоянно приглашали на конференции в разные уголки мира, самые престижные университеты боролись за возможность заполучить его хотя бы на короткий курс лекций.

Да и сами выступления Стивена проходили совсем по-другому: лекции или выступления Крестона посещали любители-одиночки, тогда как аудитории, где появлялся Стивен, были переполнены желающими услышать самые свежие, всегда интересные мысли выдающегося ученого. Он позволял записывать свои выступления, но категорически запрещал журналистам фотографировать его или снимать на кинопленку.

Стивен после изгнания из университета вел уединенный образ жизни, давая повод самым невероятным слухам. Взрыв в его лаборатории не только стоил ему левой руки и изуродовал всю левую сторону лица, но и сделал Стивена настоящим отшельником. Впрочем, Стивен не обращал внимания на сплетни за его спиной, и его в конце концов оставили в покое.

Роджер Крестон выглядел все еще импозантно, напоминая величественного постаревшего льва. Однако острый наблюдательный глаз Стивена отметил некоторые следы пагубных привычек – гордый римский нос Крестона слегка распух и покраснел, щеки покрывали сеточки мелких красных прожилок. Все это явственно свидетельствовало о неумеренном пристрастии профессора к алкоголю.

– Твоя шутка не слишком удачна, – повторил профессор.

– Я не умею шутить, – мрачно отозвался Стивен. Он откинулся на спинку кожаного кресла и, прикрыв глаза рукой, сквозь пальцы разглядывал Крестона. – Вы однажды дали мне очень ценный совет – научиться подчинять эмоции холодной логике рассудка. Я последовал вашему совету и, откровенно говоря, считаю, что именно он помог мне добиться успеха.

– Ты в любом случае добился бы его.

– Возможно. Но, если бы вы не вышвырнули меня, я не получил бы столь ценного урока.

Стивен не стал говорить о том, что именно предательство учителя вынудило его, молодого ученого, искать совершенно новое направление в исследованиях. Если бы Роджер Крестом не украл информацию, добытую Стивеном, они бы до сих пор работали вместе, и Стивен не увлекся бы социологией, и не стал тем, кем он стал.

– Я тоже помню, что ты тогда говорил. Ты сказал, что я рано или поздно буду платить. Теперь ты решил мне отомстить.

– Месть – не слишком красивое слово, не правда ли? – вежливо осведомился Стивен. – И потом, вы не правы, дорогой профессор. Я давно уже отказался от мысли о мести, с тех самых пор, как понял, что вы мне больше не соперник. – Стивен растянул губы в хищной, жестокой улыбке. – Победа над бумажным тигром не доставляет удовольствия.

Эти слова заметно задели Крестона, он побагровел. Где же твое хваленое хладнокровие, уважаемый профессор? – подумал Стивен, с интересом наблюдая за безуспешной попыткой своего бывшего наставника выглядеть невозмутимым.

– Тогда зачем…

– Все очень просто, – прервал Крестона Стивен. – Как я уже говорил, мне кажется, что ваша дочь чрезвычайно страстная женщина. И я хочу заполучить ее.

– Можно подумать, что речь идет о новом автомобиле или о какой-нибудь диковинке! – возмутился профессор. – Вивьен не игрушка, которую можно купить. Она – женщина…

– Не сомневаюсь, и потому еще больше стремлюсь обладать ею, – холодно сообщил Стивен.

– Боюсь, ничем не смогу помочь. Вивьен не жила постоянно в моем доме с тех пор, как я развелся с ее матерью. Девочке тогда было десять лет.

– Но вы часто встречались с ней.

Стивен хорошо помнил мать Вивьен, моложавую красавицу Мадлен, которая на всех университетских вечеринках стремилась быть центром обожания мужчин. Он был уверен, что Мадлен Крестон предпочитала не распространяться о существовании довольно взрослой дочери.

– До некоторой степени – это так, – осторожно согласился Крестон. – Мои адвокаты знали каждый шаг Мадлен. Она добилась через суд солидных алиментов для себя. Она также потребовала, чтобы я оплачивал дорогой пансион при монастыре, куда она отправила Вивьен на воспитание. Взамен я получил право забирать девочку к себе на время каникул.