Я не толстая - Мэг Кэбот Страница 4

Впрочем, было несколько ребят, к кому я по-настоящему привязалась – студенты, приехавшие на учебу, не имея в кармане кредитной карточки, которую каждый месяц радостно пополняют папа или мама. Им приходилось работать, чтобы платить за книги и все остальное, и поэтому мне без особого труда удавалось уговорить их подежурить в субботу с четырех часов дня до полуночи.

– Ой, Хизер, – прошептала Магда. Только у нее мое имя звучало как Хейзар. А шепотом она говорила, поскольку не хотела, чтобы студенты поняли, что здесь на самом деле происходит. – Это одна из моих кинозвездочек.

– Студентка?

Я заметила, что на Магду поглядывают с любопытством. Не потому, что она странно выглядит – ну, может, она и впрямь выглядит немного странно: на ней столько макияжа, что, по сравнению с ней, Кристина Агильера кажется образцом естественности. Но поскольку мы в Виллидже, Магдин вид можно даже считать вполне скромным.

Просто люди не понимают ее выражение «кинозвездочки». Каждый раз, когда в кафе Фишер-холла входит студент или студентка, Магда берет его обеденную карточку, пропускает через сканер и поет:

– Сколько славных кинозвездочек здесь едят! Нам так повезло, что в Фишер-холле столько прекрасных кинозвездочек!

Сначала я думала, что Магда просто пытается польстить студентам театрального факультета Нью-Йорк-колледжа, а их у нас толпы – намного больше, чем будущих медиков или бизнесменов.

Но однажды Магда заявила во всеуслышание, что Фишер-холл – знаменитое место. Он знаменит не тем, что стоит в историческом месте, на Вашингтон-сквер, где когда-то жил Генри Джеймс, и не тем, что расположен через дорогу от знаменитого дерева висельников, на котором в девятнадцатом веке вешали приговоренных к смерти. И даже не тем, что парк когда-то был кладбищем для бедных, – все эти киоски с хот-догами и скамейки стоят, знаете, где? Над могилами!

Нет. По версии Магды, Фишер-холл знаменит тем, что здесь снимали сцену из фильма «Мутанты черепашки-ниндзя». Донателло, Рафаэль или еще кто-то из черепашек – если честно, не помню, кто из них – перепрыгивал, вися на канате, из пентхауса Фишер-холла на соседний дом, а все студенты снимались в массовке – задрав головы, смотрели вверх и восхищались подвигом черепашки.

Честное слово, у Фишер-холла довольно занимательная история.

Вот только студенты, которые снимались в массовке, давным-давно закончили колледж и уехали. Наверное, людям и кажется странным, что Магда через столько лет все еще поднимает эту тему. Хотя я думаю, для человека вроде Магды такое событие – съемка одной из сцен известного фильма на ее рабочем месте – это то, что, по ее мнению, делает Америку великой.

Правда человеку, который не знает предысторию, упоминания о «кинозвездочках» могут показаться несколько, скажем так, странными. Наверное, поэтому так много народу стало с любопытством поглядывать в нашу сторону, после того, как услышали реплику Магды.

Мне не хотелось, чтобы студенты поняли, насколько серьезно обстоит дело, поэтому я подхватила Магду под руку и потянула ее к соснам в горшках, которые растут возле общежития (к сожалению, студенты используют эти самые горшки в качестве пепельниц), чтобы хотя бы отчасти отгородиться от толпы.

– Что случилось? – тихо спросила я ее. – Рейчел оставила на моем автоответчике сообщение, что в школе произошел смертельный случай, но никаких подробностей не сообщила. Ты знаешь, кто умер? Как это случилось?

– Не знаю, – прошептала Магда, качая головой. – Я сидела за кассой и вдруг услышала визг, потом кто-то сказал, что на дне лифтовой шахты лежит девушка, и она мертвая.

– О боже!

Я была потрясена. Я-то ожидала услышать, что кто-нибудь умер от передозировки или был убит. У входа в здание, конечно, круглые сутки дежурят охранники, но иногда в общагу все равно проскальзывают непрошеные гости – как-никак, мы живем в Нью-Йорке. Но смерть из-за лифта?

У Магды глаза были на мокром месте, но она отчаянно пыталась не заплакать, поскольку это дало бы студентам, которые и так склонны все драматизировать, повод подумать, что случилось нечто очень серьезное. (Кроме того, это бы не пошло на пользу густому слою туши на ресницах Магды.) Она добавила:

– Говорят, она… как это называется? Каталась на крыше лифта.

Это потрясло меня еще сильнее.

– Занималась лифт-серфингом?

– Да. – Магда осторожно дотронулась кончиком искусно раскрашенного ногтя до уголка глаза и смахнула слезу. – Вот почему в здание никого не пускают. Кинозвездочкам нужен лифт, чтобы подняться в гримерные, но сначала надо убрать…

Магда не договорила и всхлипнула. Я обняла ее за плечи и быстро повернула лицом к себе – не только для того, чтобы успокоить, но и для того, чтобы заглушить звуки ее всхлипываний. Студенты уже поглядывали на нас с любопытством. Они в любом случае скоро все узнают. Только им, наверное, будет не так трудно в это поверить, как мне.

Вообще-то, и мне бы не стоило так сильно удивляться. Лифт-серфинг – распространенная проблема общежитий, причем не только в Нью-Йорк-колледже, ной во многих университетах и колледжах по всей стране. Подростки не находят ничего лучше, чем накуриться и на спор прыгнуть на крышу кабины лифта, когда он поднимается или опускается по темной глубокой шахте.

Наверное, рано или поздно это должно было случиться.

Но есть одно «но».

Магда говорит, что погибла девушка.

А это очень странно, я никогда не слышала, чтобы лифт-серфингом занимались девушки. Во всяком случае, в Фишер-холле такого не бывало.

Магда подняла голову с моего плеча:

– Ого!

Я оглянулась посмотреть, о чем это она, и у меня захватило дух. По тротуару в нашу сторону шла миссис Эллингтон, жена Филиппа Эллингтона, шестнадцатого президента университета. Он принял присягу прошлой весной.

Я много чего знаю о миссис Эллингтон, потому что в папках, оставшихся от Джастин, обнаружила вырезку из газеты «Нью-Йорк таймс». Там вовсю расхваливали решение вновь назначенного президента Нью-Йорк-колледжа, решившего жить в резиденции, а не в одном их шикарных домов, принадлежащих университету.

«Филипп Эллингтон, – говорилось в статье, – академик, который не желает терять контакт со студенчеством. Возвращаясь домой с работы, он поднимается на том же лифте, что и студенты, по соседству с которыми живет…»

О чем в «Таймсе» забыли упомянуть, так это о том, что президент и его семья живут в пентхаусе Фишер-холла, который занимает весь двадцатый этаж. Они постоянно жаловались, что лифт по пути вверх останавливается на каждом этаже, чтобы подобрать студентов, поэтому Джастин, в конце концов, пришлось выдать им специальные ключи от лифта, которые позволяют проезжать без остановок.

Жене президента Эллингтона, Элеонор, кажется, кроме жалоб на студентов, заняться больше и нечем. Всякий раз, когда я ее встречаю, она либо собирается в «Сакс» на Пятой авеню, либо возвращается оттуда. Она предается шоппингу с такой одержимостью, с какой бегун-олимпиец тренируется на беговой дорожке.