Великолепный соблазнитель - Шэрон Кендрик Страница 4

Карли помнила тот день, когда это произошло. Ей сообщили по телефону, что Луис в больнице. Ее сердце колотилось с бешеной скоростью, когда она летела по узким проселочным дорогам, страшась худшего. Его отвезли в реанимацию, и никто не знал, насколько он плох.

Все его окружение сходило с ума, суетилось, мешая медперсоналу. Охрана. Журналисты. Диего, его смуглый помощник, общался с прессой, а адвокаты деловито грозили кому-то тяжбой, утверждая, что трек был небезопасен.

Карли задавалась вопросом: помнят ли эти люди, что они находятся в больнице, потому что человек ранен? Она поднялась наверх, в отделение интенсивной терапии, и медсестры позволили ей сидеть с Луисом, тогда как всем остальным это было запрещено, поскольку излишнее волнение могло препятствовать его восстановлению. Она помнила, как жалела его из-за того, что он одинок, несмотря на богатство и известность. Родители Луиса умерли, а братьев и сестер у него не было.

Всю ночь Карли просидела рядом, держа его неподвижную руку. Она разговаривала с Луисом, ободряла его, твердила, что все будет хорошо. Ей было больно видеть его уязвимым, и на короткое время чувства Карли к ее раздражительному боссу претерпели небольшую трансформацию. Она испытывала почти… нежность.

Потом он начал выздоравливать и снова стал высокомерным. Ее отодвинули на задний план. Нескончаемым потоком в больницу устремились женщины, щеголяющие в кожаных мини-юбках, – все знали, что экс-чемпион мира помешан на коже. Однажды Карли не вовремя зашла в палату и увидела там сногсшибательную блондинку в ботфортах, запустившую руку под простыню и нащупывающую его достоинство. Она перестала навещать Луиса и не видела его, пока он не выписался из больницы.

Однако она подозревала, что после аварии ее хозяин изменился, как это обычно происходит, когда человек оказывается на грани жизни и смерти. Его огромный дом выглядел тесным, потому что какие-то люди постоянно блуждали по нему без дела, не зная, чем себя занять, пока босс выздоравливает. А Луис стал еще более раздражительным, чем обычно. Ему не нравилось, что люди без конца входят и выходят из его комнаты, разговаривают между собой, создавая впечатление, что он – король на смертном одре. Требуя тишины, он отправил все свое окружение в Буэнос-Айрес. Даже Диего. Карли помнила их недоуменные лица, когда им приказали паковать вещи. И свое лицо. Потому что Луис Мартинез оставался один. Точнее, наедине с ней…

Карли ощутила на себе его взгляд и поняла, что он до сих пор ожидает ответа на вопрос, который на самом деле мало чем отличался от приказа.

– Хорошо. Я согласна, – вздохнула она. – Пойду и поговорю с Мэри. Пусть она все мне объяснит, хотя я не понимаю, почему бы вам не оплатить ей дополнительные сеансы.

Вскоре она поняла почему, когда обнаружила Мэри Хаутон в комнате с видом на сад. Та стояла у французского окна, за которым шел дождь. Плечи Мэри слегка тряслись.

Уравновешенная англичанка плачет?

– Мэри… – начала Карли тихо. – Вы в порядке?

Несколько мгновений спустя Мэри обернулась, и Карли увидела ответ в мокрых от слез глазах женщины.

– Как он это делает, Карли? – спросила Мэри прерывающимся голосом. – Как он заставляет обычных женщин, таких как я, влюбляться в него – в мужчину, которому они даже не нравятся? Он безжалостно избавился от меня, а я все еще не перестаю думать, что он – лучшее, что было в моей жизни.

Карли не знала, как облегчить боль Мэри. Та сглотнула:

– Прости. Мне не нужно было ничего говорить. Особенно тебе. Ты постоянно общаешься с ним и, возможно, даже больше нуждаешься в моем сочувствии, чем я в твоем.

– Не беспокойся. Ты не первая женщина, которую он доводит до слез, и не последняя. – Карли пожала плечами. – Честно говоря, я не знаю, как у него это получается. Едва ли он делает это намеренно. Он просто обладает чем-то, что заставляет женщин сходить по нему с ума. Может, это неизбежно, когда ты привлекательный, богатый, всемогущий и…

– Знаешь, – перебила ее Мэри, – у меня до этого не было пациентов-мужчин. Никогда! Ни разу. Мне такая мысль даже в голову не приходила, хотя, наверное, не многие мужчины, похожие на Луиса Мартинеза, оказываются в больничной палате. Не могу поверить, что я позволила ему это увидеть. – Она прикусила губу. – Это так… так… непрофессионально. И так унизительно. А теперь он просит меня уйти, и знаешь что? Я это заслужила.

Карли была растеряна. Ну что тут можно сказать? Она считала Мэри Хаутон спокойной и невозмутимой женщиной, относящейся к тому типу англичанок, которые точно знают, что они делают и куда идут. Но достаточно было одного ленивого взгляда черных глаз Луиса Мартинеза, и она превратилась во взволнованную школьницу, которая только что увидела своего кумира – например, поп-звезду – во плоти.

Карли взглянула на Мэри. Она должна радоваться, что ей преподали тяжелый урок много лет назад. Разве не считается, что боль разбитого сердца так же сильна, как боль утраты? Кто в здравом уме захочет пройти через то, что Мэри Хоутон переживает сейчас?

– Прости, – сказала Карли. Мэри скривила губы:

– Я переживу. И наверное, это к лучшему. Может быть, я начну встречаться с симпатичным молодым врачом, который ухаживает за мной уже несколько недель, и забуду чемпиона по разбиванию женских сердец. А теперь, – продолжила она, быстро меняя тему, – я тебе объясню, что нужно делать, чтобы вернуть Луису прежнюю форму.

– Если ты уверена, что ты в порядке.

– Все хорошо.

Но Карли видела, что Мэри копается в своей сумочке в поисках носового платка и долго сморкается.