Отличный парень - Кристина Арноти Страница 4

Анук решила вставить свое слово:

— Меня часто оскорбляют из-за вас… Стоит только назвать мою фамилию, как люди сразу же начинают косо смотреть… Вы слишком богаты и знамениты…

Старик яростно застучал тростью по толстому персидскому ковру, поглощавшему все звуки.

— Почему ты не заводишь друзей среди таких же богатых людей, как мы?

И обращаясь к сыну:

— Забери свою дочь из школы, где ей внушают столь опасные революционные мысли… Отправь-ка ее в Испанию. Пусть она набирается ума-разума в монастыре… Или же найми ей строгую гувернантку, да такую, которая бы глаз с нее не спускала… Сделайте хоть что-нибудь. Черт возьми… И это — наша наследница…

— Отец! Вы облили нас помоями. Я чувствую себя по уши в грязи.

— А я? Вчера около собора Святой Магдалины мне показалось, что я покойник.

Обращаясь к Анук как к единственному достойному противнику, способному противостоять ему в споре, он воскликнул:

— Что тебе еще надо? От рождения Бог дал тебе все — известную фамилию, состояние, истинные размеры которого трудно определить, роскошь, безопасность. Какого рожна тебе еще не хватает?

Анук кусала ноготь.

— Осторожно, дорогая! — воскликнула мать. — Твои ногти!

— Что тебе не хватает? — переспросил дед.

С глубоким вздохом она ответила:

— Мне трудно спорить с вами… Вы так уверены в том, что деньги…

— Говори!

— Мне хочется думать, что на свете есть еще люди, которых вы не можете купить… Моя мечта — носить другую фамилию и не зависеть от вас. Ни в чем.

Старик побледнел и сумел только произнести:

— Черт побери! Эта мерзавка хочет быть бедной…

— Отец!

Мать едва держалась, чтобы не упасть в обморок.

Дед не на шутку разошелся:

— Я знаю, что она вбила себе в голову… Она хочет самостоятельно строить свою жизнь. Однако на подобное был способен только один я из всех вас! И сделал это!

Похожий на состарившегося Тарзана, он бил по своей тощей груди сухоньким кулачком.

— Я заработал столько, что хватит на три поколения вперед. В этой жизни тебе не придется и пальцем шевелить. Твоя задача состоит лишь в том, чтобы сохранять заработанное мною богатство… Разве тебе этого мало?

— Слишком много, — произнесла Анук. — Когда люди смотрят на меня, то я вижу в их глазах корысть и зависть. Для них я не человек, а только денежный мешок…

Старик метал гром и молнии:

— Мерзавка.

— Отец!

— Заткнитесь.

— Да, дедушка…

— Ты думаешь, что тебя нельзя купить?

— Да, дедушка.

— Ты ошибаешься… И я докажу тебе это… Скоро узнаешь…

Анук опустила голову. Ее терпению пришел конец.

Дед подзадорил ее:

— Чего ты еще хочешь?

— Посвятить себя одному великому делу, — ответила она.

— Какому?

— Благотворительности…

Дед потемнел лицом.

— Каждый год я раздаю целое состояние на благотворительные цели…

Она сорвалась на крик:

— И этим покупаете себе множество привилегий… Одной рукой даете, а другой гребете к себе. Вы вводите людей в заблуждение… Косвенным путем…

— Яблоко от яблони недалеко падает, — произнес старик, повернувшись к матери. — Спасибо… Во время беременности вы случайно не зачитывались Марксом?

— Она не поняла бы ни строчки, — вступился отец. — Даже я…

— Я пошутил! — крикнул дед.

Анук добавила:

— Я хотела бы посвятить себя кому-то… или чему-то… Я хочу приносить пользу…

— Приносить пользу? — переспросил дед. — Где, скажите на милость, вы воспитывали свою дочь? Кто внушил ей подобные мысли? Покажите мне этого негодяя!

Он все еще продолжал в ярости стучать тростью об пол. Но уже без прежнего рвения. Было видно, что старик выдохся.

Клотильда встрепенулась:

— Дурочка, какую пользу ты собираешься приносить?

Анук невольно пожалела мать. Бедняжка упорно не желала расписываться в своем поражении.

Анук бросилась в атаку:

— Я хочу быть полезной обществу или же…

Тут дед зашелся в приступе сухого кашля. Однако он грубо оттолкнул сына, поспешившего постучать ему по спине.

— Что это за глупая привычка — барабанить людям по спине? Итак, ты хочешь быть полезной обществу? А что же, по-твоему, делаем мы?

Она произнесла:

— Деньги…

Ее голос звучал негромко. Что, если после этих слов они разорвут ее на куски?

— Мерзавка, — произнес дед.

— Отец, вы не могли бы подбирать выражения?

— Да, дедушка.

— На твоем месте я молился бы на такого деда. Мне пришлось начинать с нуля… Я скупал никому не нужные картины… И сколотил на этом огромное состояние. Когда мне было семнадцать лет, ветер гулял в моих карманах. Теперь же я владею девятью картинными галереями… Неужто это не достойно уважения?

— Я уважаю вас… Но такой груз слишком тяжело нести…

— Ты несправедлива ко мне. После смерти я точно буду ворочаться в могиле из-за тебя.

— Стерва! — закричал мотоциклист, которого она прижала к правой обочине дороги.

И как только загорелся зеленый свет, он ударил кулаком в боковое стекло «роллс-ройса».

«Вот что мне приходится терпеть из-за каких-то вонючих трехсот девяноста тысяч франков, — думает она. — Через неделю мы уже будем в Вашингтоне. Первый шаг на пути к свободе… Дед был прав… Он сумел достать меня с того света… Однако незадолго до его смерти мы с ним здорово ладили…»