Спаси меня, мой талисман! - Наталья Шатрова Страница 4

Всю ночь брат и сестра попеременно дежурили у крады, зажимая носы от тошнотворного запаха горелой плоти. Подбрасывали дрова в прожорливый огонь, медленно сжигавший человеческие тела. Утром полусгоревшие останки завалили землей, хотя испокон веков прах хоронили на крестце дорог под верховным богом Родом [10], – но нести обгоревшие трупы туда у них уже не было сил.

Ярина и Дар покинули разрушенное и сожженное селение, дошли до деревянного Рода, постояли перед ним молча, наблюдая за лучами солнца, скользящими по его сверкающим бороде и волосам. Сколько веков стоит он, а ни снег, ни дождь не смыли золотую краску, наложенную умелыми руками предков, знавших тайну ее состава.

У Великого Рода перекрещивались дороги и уходили в разные стороны, маня посетить неизведанные дали, но ребята, не сговариваясь, двинулись вдоль берега реки. Там, за лесом, жила их сестра Белава, выданная замуж в чужую весь.

Белава поднялась с рассветом. Подоила козу, вывела ее на лужок, привязала к колышку. Около избы развела костер, поставила варить похлебку в старом глиняном горшке.

Некогда изба, рубленная из бревен неподалеку от живительного родника, принадлежала волхву и выгодно отличалась от северянских полуземлянок своим добротным видом. Но лет с тех пор прошло немало, и время не пощадило сруб, превратив жилище в ветхую лачугу. Нижние венцы прогнили, стены перекосились. Низкая дверь стала плохо закрываться. В пустой проем оконца, закрывавшийся осенью и зимой деревянной заслонкой, задувал ветер. После смерти волхва сюда никто не приходил, боясь русалок и оборотней-волколаков, селившихся в пустующих жилищах.

Вот в эту-то избу и перебралась Белава после смерти мужа, спасаясь от драчливых пасынков, перессорившихся между собой из-за отцовского наследства. Жить у леса жутковато, но, приобретя долгожданную независимость и радуясь собственному жилью, Белава не страдала от одиночества. С детства она привыкла сама себя развлекать, находя занятия по душе.

Мать Белавы умерла, когда девочка была еще крохой, а отец не торопился связать судьбу с новой женой. Бабушка заменила девочке и мать, и наставницу в хозяйских делах, научила распознавать травы и лечить недуги – знания эти передавались по женской линии из поколения в поколение, береглись и преумножались.

Отец – большой, сильный, крепко державший в руках оружие и умело применявший его на охоте – часто сажал Белаву на колени, гладил ее белую головку широкой ладонью и хвалил, называя своей маленькой хозяюшкой.

Однажды появился в веси гонец, и от имени полянских [11]князей Аскольда и Дира стал призывать смердов [12]идти на богатый Царьград. Отец послушал гонца и, чтобы разбогатеть, отправился в Киев, где собирали разноплеменную дружину для похода. Вернулся отец из похода на коне, к седлу которого были приторочены сумы и котомки. Из-за спины отца испуганно смотрела черноволосая полонянка, совсем юная, худая и неказистая. Белава тогда подумала, что отец привез для нее подружку, но вместо того, чтобы обрадоваться, почувствовала неприязнь – и предчувствие не обмануло ее.

Отец назвал полонянку женой. Сначала та и двух слов не могла сказать по-северянски, твердила она только свое имя: «Недвига», – а жизнь Белавы уже пошла наперекосяк. Ей казалось, что она трудилась не меньше мачехи, с учетом своих шести лет, разумеется, а все добрые отцовские слова и ласковые взгляды предназначались только жене.

Затем у Недвиги стал расти живот. Белава с удивлением смотрела на мачеху, а бабушка ругала отца: «Вторую жену уморить решил? Девчонке и тринадцати нет, куда ей рожать?» Отец ходил угрюмым, а в сердце Белавы закрадывалась надежда, которую она и боялась, и стыдилась: может, и вправду умрет?

Рожала Недвига в страшных мучениях, металась и плакала. Бабушка терпеливо успокаивала ее. Белава от страха забилась в угол и смотрела на роженицу, которой совсем недавно еще желала смерти, а теперь неистово просила Рода и его помощниц Рожаниц облегчить мачехе страдания. Лишь много позже она поняла, что именно в тот страшный день проснулась в ней ведунья, призванная в этот мир исцелять и облегчать боль людям, и даже злейшему врагу она обязана оказывать помощь, не забывая о сострадании. Вот и бабушка ей об этом постоянно твердила, а поняла она это лишь пожалев Недвигу.

Недвига родила дочь в начале июня, в праздник Ярило [13], потому и назвали ее Яриной. Из-за страшных разрывов Недвига долго не могла ходить самостоятельно, и Белаве часто приходилось водить ее во двор, приносить ей еду и питье в постель. Белава невольно жалела мачеху, с ужасом думая о том, что самой когда-нибудь придется испытать такие же мучения, но близости и понимания между ними так и не возникло.

Едва Белава достигла брачного возраста, ей стали подыскивать жениха. И нашли бы достойного, потому что девушка вобрала в себя всю славянскую красоту: круглолица, румяна, светлые брови вразлет, белоснежные пряди волос спускались до поясницы, зеленый омут глаз манил и притягивал. Природа не обидела ее, наделив здоровьем для вынашивания детей и несения нелегкой женской доли, но сама Белава сознательно отпугивала парней, держась с ними неприветливо и заносчиво, предпочитая гуляньям и утехам свое занятие знахарством.

Женихи чувствовали ее отчуждение и не спешили умыкнуть из родительского дома. Наконец отец, не желая больше терпеть вольностей, выдал ее замуж за первого, кто посватался.

Жених был на тридцать лет старше Белавы. Он имел трех сыновей – двух женатых и одного холостого, – четырех снох и внуков несчетно. Белаве и пожаловаться было некому – единственная заступница, бабушка, к этому времени уже умерла.

Белава навсегда запомнила тот злополучный день, когда стала женой. С утра мачеха послала ее к реке полоскать белье. Только девушка наклонилась над водой, из кустов выскочил старец: волосы и борода седые, косматые, нечесаные, лицо серое, в морщинах. С перепугу Белава не признала жениха. Впрочем, она и видела его всего один раз, когда он приходил свататься, а она отказала ему, гордо вздернув подбородок.

Отец тогда вмешался, сердито прикрикнув на нее: «Молчать, хватит семью позорить. У меня вторая дочь растет. Ей что же, до старости ждать, когда ты замуж выйдешь?» Девушка расплакалась и дала согласие.

Старец подскочил к Белаве. Она закричала, рванулась бежать. Появились еще трое здоровых мужчин. Это были сыновья старца, и все они тоже приезжали на сговор, но Белава с перепугу и их не узнала. Они схватили ее, забросили на лошадь – и в лес. Умыкнули! Вот тогда Белава и поняла, что девичьей свободе конец пришел.

Ехала молча, хотя по обычаю невесте требовалось кричать, брыкаться и кусаться. Крупные слезы обиды на родных капали в траву, – лежала Белава на крупе лошади вниз головой. Она приготовилась ехать долго, но лошадь остановилась на полянке, окруженной со всех сторон вековыми деревьями.