Парижская страсть - Жан-Поль Энтовен Страница 4
Парижская страсть - Жан-Поль Энтовен читать онлайн бесплатно
Аврора всегда преодолевала свою слабость решительностью. Это был ее способ преодолеть колебания. Она охотно повторяла, что не может себе позволить быть слабой. Мне была так близка эта манера бытия, что казалось, будто в такие минуты я смотрел на себя ее глазами. Она увлекала меня за собой, и я поддавался. И причиной тому была не только моя доверчивость. Наоборот, мне, по-моему, требовалась храбрость, чтобы снова и снова уступать ее силе и приносить мою личность в жертву любви. Я любил — и мое «я» умирало во мне. Разум засыпал, зрение гасло. Я уподоблялся пустолицым святым на иконах, растворившимся в сиянии Всевышнего.
В тот вечер в Гранд-отеле Аврора одевалась особенно тщательно. Накрашенные губы. Плечи воительницы. Вытянутая стройная шея — как у насторожившейся газели. Прошло всего несколько часов — и эта женщина уже ничем не напоминала ту, что плакала в церкви Рапалло. Как и ту, что каждое утро приходила ко мне на свидание на пляж. Я был покорен этой молниеносной переменой, которая каждый раз давала мне понять, что я увлечен разносторонним человеком. Во время ужина она была очаровательна и разговорчива. Она строила планы. Она хотела брать уроки пения, путешествовать, принимать друзей. Она говорила, что ее счастье отныне зависит от моего, и это заявление, которое мне казалось правдивым, меня обезоружило. Я не сразу заметил, что у нее вечерний макияж. Слишком кричащий. Будто глаза обвели расплавленным металлом, а не краской. Я мог бы догадаться, что эти глаза смотрят на меня, но не видят. Или скорее они видели сквозь меня будущее, где мне места не было.
Впрочем, в тот вечер все убеждало меня, что Аврора решила быть счастливой. Она мне предложила поехать в Сполето, чтобы там послушать «Травиату». Она хотела, чтобы наша связь была менее тайной, чтобы я показывался официально под руку с ней перед некоторыми важными для меня людьми, которых я не видел с тех пор, как она заняла все мое время. Она уверяла меня, что будет действовать так же. Отныне мы были достаточно близки, чтобы отказаться от напрасного недоверия.
После ужина она решила петь. Пианист в баре протянул ей микрофон и взял по ее команде первые ноты кубинской песни, которую она украшала прелестными фиоритурами. Публика была очарована. Один подвыпивший американец поднялся, чтобы сказать тост в ее честь. Потом потребовал, чтобы все гости бросали ей розы, украшавшие их столики. Эта женщина была со мной — и все завидовали мне. Я был счастлив владеть ею и принадлежать ей. Я чувствовал, что счастье как никогда близко.
Потом все понеслось галопом. Как будто после этих тягучих дней и приятного вечера судьба решила перевернуть все вверх дном.
Этой ночью Аврора любила меня необычайно страстно. И эту страсть я принимал за чувство, для которого нет преград. Я плыл по зеркальной глади реки — но впереди ждала Ниагара.
Потом я напрасно прождал ее на пляже. Ее не было и в порту, где я пил кофе с фруктами. Но я подумал, что мы мало спали этой ночью и она, может быть, задержалась на террасе.
Когда я вернулся, директор отеля, бурно жестикулируя, выразил мне свое сожаление. По его словам, пока я купался, Аврора уехала. Уехала? Да, с чемоданами. Оставила мне письмо? Нет, письма нет. Сначала она хотела передать конверт для меня, но, садясь в такси, которое должно было, сказал он, отвезти ее в аэропорт Генуи, передумала и снова забрала письмо; при этом она что-то сказала — но директор не расслышал.
Директор боялся скандала и поэтому рассыпался в извинениях. Выражая сожаление, он добавил, что у Авроры был потерянный вид.
В нашей комнате я нашел только еще теплую постель, беспорядок, который свидетельствовал о смятении. Запахи нашей ночи еще витали в тишине. В спешке Аврора забыла свой фотоаппарат, платок и несколько браслетов.
Мне понадобилось несколько часов, чтобы поверить, что Аврора действительно уехала. Я с видом ждущего сидел в баре отеля, потом ждал среди рыбаков и чаек. К полудню американец, которого мы видели накануне вечером, меня заметил и хотел начать разговор. Он недавно приехал из Майами. Мы перекинулись несколькими словами, и он удалился, дружески похлопав меня по плечу. Меня немного поддержало его дружелюбие.
Потом был длинный день, полный злости, подавленности и тревоги, которые к вечеру слились в грусть.
Незадолго до ночи я понял, что Аврора не вернется. И тоже уехал.
Предание гласит, будто Бог вначале удалился из мира, чтобы смущенные люди заметили, какое неограниченное пространство он занимает. Любовь проделывает то же самое: вспыхивает, стоит лишь нашему кумиру исчезнуть. Исчезнув в миг, когда я думал, что мы близки, как никогда, Аврора приобрела неограниченную власть над моим сердцем. Меня ничто не подготовило к этому испытанию. Я даже не знал имен демонов, с которыми должен был встретиться.
При этом я верил, что какая-то часть меня от расставания с Авророй почувствует облегчение. Ко мне вернется мое обычное ровное настроение, счастливая беззаботность, которую она у меня отняла. Но, выехав на дорогу в Женеву, я почувствовал, что все будет иначе. Одиночество, более тягостное, чем раньше, безжалостно сдавило меня. У одиночества был вкус пепла. Да еще эта дорога, по которой я недавно ехал под палящим солнцем — а теперь глубокой ночью. Я грустно возвращался тем путем, который вел меня, как я полагал, к безграничному счастью. У каждого любовного страдания свой период распада…
Я отчаянно гнал машину между обрывов и скал. Ветер бил в лицо, встречные машины ослепляли фарами — их свет выхватывал из тьмы картины прошлого… Лицо Авроры, до этого такое выразительное, виделось мне только таким, каким оно было в последний миг перед рассветом. Исчезнув, она замерла в моих воспоминаниях. Так бывает с умершими. Эта неподвижность, наверное, означала, что я больше не увижу ее. Или увижу — но не в этом мире.
На следующий день я, измученный, вернулся в Париж. Войдя к себе, я понял, что Аврора меня опередила. Она опустошила свой шкаф. На китайской ширме висело забытое платье. Из всего, что мы нажили, она оставила мне только то, что сама выбрала и что ей не хотелось тащить. На прикроватной тумбочке я увидел ее кошелек для ключей. Это был прощальный знак. Она его положила перед рамкой из акульей кожи, в которую она после посещения Лувра вставила репродукцию заинтересовавшего ее рисунка. Это была знаменитая «Фортуна» Прудона — серый рисунок на голубом фоне. Улыбка, развевающиеся по ветру волосы. И завязанные глаза.
Вправду ли Аврора исчезла? Или — на время, по своему обыкновению? Она вернется и объяснится, а я заранее рад буду поверить любому ее объяснению. Я без конца думал об этом: утренний неяркий свет вселял в меня надежду на ее возвращение. Вечерняя тоска наводила на мысль, что я потерял Аврору навсегда. Чтобы покончить с этим, я принял решение ждать ее в этой квартире, которую мы десять дней назад покинули, охваченные неистовой страстью.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии