Извилистые тропы любви - Сьюзен Кросби Страница 4

Кэсси улыбнулась – это звучало весьма странно. Она смотрела на фото Евы, пытаясь представить их вместе. Они не подходили друг другу. Ева принадлежала к типу «девушка-простушка» – рыжие волосы, веснушки, наивный взгляд. А Хит казался светским и тонким человеком.

– Какие-нибудь еще детали не вспомнились?

– Она любит делать покупки.

Кэсси усмехнулась. Она стала привыкать к его своеобразной манере выдачи информации – прямой, но крайне лаконичной.

– Предпочитает какой-то конкретный магазин?

– Ева любит торговаться. Она говорит, что никогда не платила за вещь полную цену и никогда не будет этого делать.

– Она любит торговаться в какой-нибудь второразрядной лавке или во время распродажи в супермаркете?

– По-моему, и там и там. И в специализированных магазинах. Она нашла такой, где продается одежда только для беременных.

– В городе их не может быть много. – Кэсси взяла телефонную книгу и положила на стол перед собой. – Я проверю их все.

Закончив разговор с Хитом, она тут же позвонила в офис врача. Время поджимало, рабочий день подходил к концу.

– Привет, – сказала Кэсси, когда ей ответили. – Это Ева Брукс. Я сделала ужасную глупость. – Она по-дурацки хихикнула. – Я потеряла карточку, где записано время моего следующего визита к врачу. Не могли бы вы мне подсказать? Пожалуйста.

– Брукс, вы сказали?

– Да. Ева.

Кэсси отчетливо слышала характерное клацанье клавиш.

– Вы пациентка доктора Соренсона?

– Да. – Не звучит ли ее голос слишком неестественно?

– А вы не записывались под другой фамилией?

Кэсси понимала, что настаивать не стоит. Возможно, это очередной обман Евы. В самом ли деле она беременна? Не было ли это планом, как выжать побольше денег из Хита? Не был ли это тонкий расчет на его уязвимость?

– Простите, вы сказали «Соренсон»? – спросила Кэсси. – Я не обратила внимания. Я неправильно набрала номер. Извините.

Она опустила трубку на рычаг и в задумчивости уставилась на телефон.

– Кэсс?

Она пришла в себя, только когда Джеймс Паладин постучал костяшками пальцев по ее столу. Как и ее, Джеми взяли девять месяцев назад следователем в открывшийся в Сан-Франциско Департамент расследований Красного Креста.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Да. – Она потянулась и вернулась мыслями в кабинет. – Да. Тебе что-нибудь надо, Джеми?

– Твой совет по делу Кобьески. Если у тебя есть время.

Кэсси посмотрела на часы – ровно пять. Ей не хотелось говорить с Хитом по телефону. Своим присутствием она, по крайней мере, сможет смягчить еще один удар Евы. Но в это время движение по мосту из Сан-Франциско в пригород ужасно. А если она подождет часа два…

Из спальни на втором этаже Хит наблюдал, как Кэсси идет от машины к его дому. Ее походка энергична и уверенна. Несколько минут назад Кэсси позвонила и сообщила, что уже едет по мосту в Волфбек-Ридж. В таком предупреждении не было необходимости. Он никогда не выходит из дома. И она знает это.

Что же она обнаружила? Что-то важное, чего не могла сказать по телефону? Что-то хорошее?

Хит пытался заставить себя не воспринимать ее как женщину. И не мог. Кэсси была красивая, чистая и простодушная. И не сознавала этого. Она почти не пользовалась макияжем. Волосы заплетала в простую косу и закидывала на спину. Никаких капризов. Никаких фокусов. Никакой игры.

Это безумно привлекало его. А ведь еще недавно он убеждал себя, что всю оставшуюся жизнь проведет в одиночестве. И даже верил в это…

Помимо красивого лица и стройного тела у Кэсси удивительный ум. Ясный и решительный.

И она не хихикает.

Зазвонил дверной звонок. Хит открывал дверь с надеждой в сердце, но всякая надежда пропала, когда он посмотрел Кэсси в глаза.

– Скажите мне.

– Мы можем сесть? – спросила она.

– Скажите мне.

– Вы уверены, что Ева беременна?

Не умерла. Не умерла! Иначе Кэсси не говорила бы так. Облегчение разлилось по жилам, будто три глотка бурбона. Жаркие и дразнящие.

– Да.

– Абсолютно уверены? В офисе доктора Соренсона говорят, что Ева не была его пациенткой. Почему вы так уверены, что она беременна?

– Я чувствовал движение плода.

– Я не собиралась задавать вам такой вопрос, но…

– Она много раз позволяла мне положить руку на живот. Иногда она поднимала свитер, и я мог следить за движениями ребенка. Кэсси, я раньше уже видел беременных.

Она уперла кулаки в бедра, уставилась в пол и с силой выдохнула воздух.

– Я думала, она играет с вами. Играет как с…

– С дураком? Со слабаком?

Кэсси покачала головой.

– Как с уязвимым мужчиной. Притом с деньгами.

Несколько секунд ее слова оставались без ответа.

– Какой следующий шаг? – Хит не обратил внимания на подтекст ее слов. – Не можете же вы обзвонить всех врачей города.

– Могу.

– Вы шутите. – Ему понадобилась чуть ли не минута, чтобы вникнуть в ее слова.

– Конечно, я начну с гинекологов. Но вряд ли вы сможете… Я все смогу. И попытаюсь завтра побольше выудить из ее соседки. По-моему, это наш лучший шанс получить информацию.

– Что я могу сделать? – Хита восхищала ее решительность.

Быть здесь, если Ева позвонит или придет.

– Об этом можно и не говорить.

Кэсси с минуту изучала его.

– Вы уверены, что способны оставить дом, если понадобится?

Хиту не нравилось, когда задавали вопросы, касавшиеся лично его. К этому он не привык.

– Я сделаю все, что должно быть сделано.

– Тогда почему…

– Кэсси, здесь не о чем говорить.

Таким образом, Хит не только прекратил дискуссию, почему он не покидает дом, но и вообще их, разговор. И пошел следом за ней к парадной двери.

– Если бы Ева просто исчезла, не оставив записки, – начала Кэсси, взявшись за дверную ручку, – все было бы по-другому. В поисках участвовала бы полиция. Мы бы пользовались их ресурсами. А так нам придется выяснять все самим. Я все еще думаю, что кто-то в ее офисе может знать, где она.

– Я не хочу создавать Еве проблемы на работе, если у нее всего-то гормональный всплеск. Я уже пренебрег ее желанием, наняв вас, чтобы найти ее. Но это, кстати, не вызывает у меня чувства вины. Она носит моего ребенка. И играет моей жизнью. – Он провел руками по волосам. Потом сцепил пальцы на затылке и подышал, чтобы успокоиться. – Понимаете, я все пытаюсь сделать правильно. Это ведь моя вина, что она забеременела.