Кое-что о любви - Элизабет Бойл Страница 4

– Это не может быть правдой! – Он выхватил газету из рук бабушки и стал читать заметку.

– О, Алекс, сядь. Леди имеет право время от времени кое-что у себя менять. Этот дом на Ганновер-сквер всегда казался мне настоящим мавзолеем, и если бы твой дед не был таким скупым, я бы… – Но она не закончила фразу, потому что, подняв голову, обнаружила, что обращается к пустому стулу. Алекса не было. – Будем надеяться, – решила она, – что он отправится в Лондон, вернётся к своей жене. Именно туда, где ему надлежит быть, – сказала она ближайшему мопсу, милостиво его почесав.

Эта поездка в город во многом была похожа на установление рекорда, но Алекс не задумывался о таких вещах. Воображение было захвачено картиной полной и окончательной катастрофы, ожидавшей его в Лондоне.

«Эммелин? Невозможно, – повторял он себе. – Но ведь о ней писали и „Пост“, и „Тайме“!..»

Кому-то стал известен его секрет. Это не могли быть ни Эллиот, ни его жена, ни Симмонс, его лондонский дворецкий, потому что все трое обязаны Алексу средствами к существованию. Значит, оставался только один подозреваемый.

Неужели это Джек? Его проказливый друг посчитал хорошей шуткой вдохнуть жизнь в образ придуманной Эммелин.

Однако ещё много вопросов оставалось без ответа. Например, как незнакомка проникла в дом? Симмонс, служивший семье больше сорока лет, никогда не допустил бы, чтобы такое безобразие запятнало имя Седжуиков.

И потом, нужно выяснить, кто ещё видел эту самозванку. Алекса бросило в дрожь при мысли, что кто-нибудь из его большого семейства пришёл с визитом после появления заметок в прессе или, ещё хуже, приехал в Лондон и, как обычно, остановился в городском доме Седжуика. По окончании сезона Алекс всегда щедро распахивал двери своего дома для родни и знал, что его кузины, кузены, тёти и дяди часто пользовались этим постоянным приглашением.

И вот теперь какая-то женщина живёт в его доме, спит в его постели и выдаёт себя за его жену, а возможно, даже посмеивается над всей семьёй.

Алекс спрятал лицо в ладонях. Господи, он мог прекрасно представить себе, какого типа девку нанял Джек, чтобы та изображала Эммелин.

Издеваться над его родственниками непозволительно никому!

Когда во втором часу ночи экипаж свернул на Ганновер-сквер, Алекс с облегчением увидел, что дома его надменных соседей выглядят точно такими же, какими он оставил их около месяца назад – величественными и достойными уважения. И номер семнадцать казался таким, каким и должен быть дом респектабельного члена высшего общества. Алексу было трудно поверить, что внутри его ожидает катастрофа.

Экипаж остановился. Седжуик вышел и, поднимаясь по парадной лестнице, припомнил составленный им список. Прежде всего он намеревался вышвырнуть на улицу наглую самозванку. Покончив с этим, он должен разыскать Джека и устроить ему основательную взбучку. А затем он собирался как следует напиться и заставить своего бывшего друга заплатить за каждую бутылку. Иначе Джеку не миновать взбучки.

Когда Алекс подошёл к двери, она не открылась немедленно, как обычно во время его пребывания в городе в период сезона. Поскольку летом он держал в Лондоне ограниченный штат прислуги, дверь была заперта – даже для него. Он потянул шнур звонка, а потом забарабанил в дверь тростью, как будто дорога была каждая секунда. В этом он не сомневался.

За дверью послышалось недовольное ворчание дворецкого.

– Кто там? – спросил Симмонс, не открывая.

– Откройте, это Седжуик.

– Конечно, Седжуик, – отозвался Симмонс. – Его милость в имении. Убирайтесь и разыгрывайте свои шуточки где-нибудь в другом месте.

И затем, к досаде Алекса, силуэт со свечой, освещавшей холл, начал удаляться обратно в глубь дома. Он снова заколотил в дверь.

– Симмонс! Немедленно отоприте дверь, или я расскажу вашей жене о ваших ночных карточных играх по четвергам.

– Милорд?

Удалявшийся свет резко остановился.

– Да, Симмонс, это я. А теперь откройте дверь. Послышалось шарканье, стук задвижки, а затем дверь широко распахнулась, и Алекс бросился внутрь.

– Милорд, что вы здесь делаете?

– Зачем, по-вашему, я приехал? Где она? – Алекс понимал, что шумит, но, чёрт побери, не каждый день встречаешься со своей «женой» – и имеешь редкое удовольствие избавиться от неё.

– Тс-с, милорд, – взглянув на верх лестницы, дворецкий приложил палец к губам, – вы можете разбудить её милость. У неё был утомительный день, и она рано ушла отдыхать.

Алекс замер, поставив ногу на ступеньку. Не может быть, чтобы он ослышался, он готов был поклясться, что в голосе дворецкого прозвучала забота.

Забота? Об этой самозванке? Алекс взял себя в руки и понизил голос:

– Симмонс, вы так же хорошо, как и я, знаете, что, кто бы ни был там наверху, это не моя жена.

– Да, милорд, – кивнул Симмонс, – но больше никто не знает.

«Это хорошее известие, – отметил Алекс, – но всё же не даёт ответа на более важный вопрос».

– О чём вы думали, впуская её в дом?

Дворецкий тяжело вздохнул и попытался объяснить случившееся:

– Она прибыла ночью в четверг.

Алекс застонал: разумеется, она появилась в ту ночь, когда Симмонс обычно уходит.

– Томас, второй лакей, оставался здесь один, – сказал Симмонс. – Он не знал, что делать, поэтому пошёл и привёл миссис Симмонс. К тому времени, когда я вернулся домой, её милость уложили в кровать и послали за двумя горничными, чтобы вернуть их на службу. – Он наклонился к Алексу: – Не мог же я вытащить её, когда все так суетились над ней. Пошли бы разговоры.

– Итак, сколько человек её видели? – Алекс снова бросил взгляд на верх лестницы.

– Достаточно, – уклонился от прямого ответа Симмонс.

– Что вы подразумеваете под словом «достаточно»? Или, вернее, кого вы имеете в виду?

– Если это вас немного утешит, милорд, – снова смутился дворецкий, – то ваша жена, видимо, весьма известна. Настолько, что…

Алекс не желал больше слышать об этом ни единого слова и отправился вверх по лестнице. «Эта особа находится в моём доме чуть больше месяца и уже стала известной!» Ему хотелось завыть.

Существовало одно-единственное решение: хитрой, наглой девице придётся сделать его исключительно довольным вдовцом.

Этот день в доме на Ганновер-сквер был очень суматошным, и леди Седжуик, рано уйдя спать, в тихом спокойствии своего дома погрузилась в тяжёлый, без сновидений сон, который продолжался до тех пор, пока дверь её спальни не распахнулась и, заскрипев на петлях, с громким стуком не ударилась о стену.

Эммелин резко села и уставилась на незнакомца в накидке, ворвавшегося в её убежище так, словно он имел на это полное право, а потом сделала то, что сделала бы любая великосветская леди, если бы под угрозой оказалась её честь. Она вытащила из-под подушки маленький пистолет и постаралась прицелиться в незваного гостя. Возможно, настоящая хозяйка особняка поступила бы иначе, но она сделает именно это.