Не верь глазам своим - Кейт Уайт Страница 4

— Неважнецки.

Я рассказала ему последние события и подробно описала мои переживания. Глаза Робби то и дело расширялись, челюсть отвисала. Уперев локти в стол, он разводил руками.

— Бог мой, я тут вспомнил, — сказал он, — для тебя есть отличная работа.

— Где?

— В журнале «Базз».

— Да ну?

— Только послушай, редакция решила более серьезно подойти к криминальным происшествиям в жизни звезд, а не подавать их на уровне сплетен. Сейчас ищут хорошего журналиста на контрактной основе. Я не подумал о тебе, поскольку у тебя контракт с «Глоссом» до конца года.

— Но разве знаменитости совершают скандальные преступления?

— Конечно! Каждую неделю кто-нибудь пытается выйти из универмага с сумочкой от Фенди под бюстгальтером или стреляет в жену из револьвера. Боже, ты идеально подходишь. К тому же, исходя из эгоистических соображений, мне необходимо, чтобы ты была рядом.

— Но мы только что обсуждали, как там нелегко.

Тебе будет проще, — заявил Робби. — Профессиональная журналистика приводит Мону в трепет. Это ее слабая сторона, поэтому она не станет спорить с тобой. Тебе не придется никого поливать. Ты будешь в удобном положении. И, насколько мне известно, криминалистику будет просматривать ее заместитель Нэш Нолан. Он только с виду задиристый, но на деле очень приличный человек. Пожалуйста, позволь мне устроить для тебя собеседование.

У меня голова шла кругом. Я представить себя не могла сотрудницей «Базза», но надо признать, меня эта мысль заинтриговала. Журнал пользуется неимоверной популярностью, и люди узнают мое имя — как раз перед публикацией первой книги. Такой плюс перевесит все минусы.

— Но я не очень внимательно слежу за жизнью звезд, — сказала я, изображая «адвоката дьявола».

— Ты узнаешь о них все необходимое за первую неделю на работе. Из них стоящих — всего тридцать человек, и тебе не обязательно запоминать фамилии. Ты когда-нибудь сталкивалась с Моной?

— Нет. Видела ее фотографию в «Пост», но лично не знакома.

— Слушай, что ты теряешь?

Терять мне было нечего.

— Хорошо, я приду на собеседование, — сказала я.

Робби засиял при моем согласии.

— Ты ей понравишься. Она пустит в ход все свои чары во время беседы — в разумных пределах, конечно, это же Мона. Тебе нужно быть готовой к двум вещам. Она наклонится вперед и будет слушать тебя, сверля взглядом. Когда я первый раз с ней общался, мне казалось, что она разглядывает поры на моей коже и вот-вот распорядится купить мне отшелушивающее средство. И она косоглазая, только на один глаз. Всегда смотри ей прямо в лицо. Не обращая внимания на косой глаз — это приводит ее в ярость.

Я позволила Робби назначить дату и время.

Это оказалась среда, сразу после выпивки с Робби. Офис «Базза», к моему удивлению, располагался в нескольких кварталах от «Глосса», на пересечении Бродвея и Пятидесятой улицы. Он занимал половину шестнадцатого этажа, а остальная часть была отведена под «Трек», новый музыкальный журнал, принадлежащий той же компании. Робби как-то сказал, что сотрудники «Базза» так быстро носятся по отделам, что могут сбить тебя с ног в приемной, подобно Джастину Тимберлейку.

Когда я поднялась на лифте, то увидела много суетливых людей в больших открытых помещениях. Выражения их умудренных опытом лиц ничуть не изменились, когда личная помощница руководителя повела меня к Моне. Хотя я чувствовала, что многие провожают меня взглядом. Видимо, некоторые подумали, не претендую ли я на их место.

Передняя стена кабинета Моны состояла полностью из стекла, но в тот день жалюзи были закрыты. Помощница попросила меня подождать. Через полуоткрытую дверь я слышала мужской и женский голоса.

— Даю тебе пару дней на просмотр, а потом решай сама, — сказал мужчина, приближаясь к двери. — И позвони Стэну как можно скорее.

Через несколько секунд мимо меня прошмыгнул низкий подтянутый мужчина лет пятидесяти в темном костюме. Я узнала в нем Тома Дикера, владельца компании. Его фотография появлялась в «Нью-Йорк пост» и «Дейли ньюс» не реже, чем лицо Моны. Едва я успела вспомнить его, как вышла сама Мона, одетая в чрезмерно обтягивающие черные брюки и неоново-желтый топ без рукавов, и пригласила меня в кабинет.

Робби оказался прав, она старательно пыталась очаровать собеседника. Добродушно улыбнулась, когда мы пожимали друг другу руки, хотя голос оставался безжизненным, с легким среднезападным акцентом. Робби не обманули насчет косого глаза. Когда он сбился в сторону, мне захотелось проследить, куда он смотрит, даже хуже, повернуть туда голову, поскольку создавалось такое впечатление, что кто-то пробрался в комнату и стоит у меня за плечом.

Я слышала, что люди высмеивают внешность Моны, однако лицо не было лишено привлекательности, особенно если учесть, что ей уже за сорок. Лишь блуждающий глаз портил общее впечатление. На талии небольшой жирок, что заметно только в таких вот узких штанах. А лучше всего смотрелись волосы — золотисто-каштановые и лоснящиеся, как шерсть породистого жеребца в кино. Правда, они были неудачно пострижены по последней моде, и локоны послойно устилали голову по кругу. Слишком густые для этой стрижки. Мона даже походила на дальнюю родственницу лешего.

Не приглашая меня присесть, она шлепнулась в кресло за столом, а я опустилась на сиденье напротив. Мона взглянула на стопку статей, которые я прислала с курьером, и подняла на меня глаза.

— Так что стряслось с вашим контрактом в «Глоссе»? — прямолинейно спросила она.

— Ничего, — ответила я. — Но «Глосс» решил слегка сменить направление, поэтому я заранее подыскиваю другие вакансии.

— Вы читаете «Базз»?

— Не регулярно, — призналась я. Шестое чувство подсказывало, что лучше Моне не врать. — Иногда я потворствую своему желанию открыть нечто вроде «Базза».

— Насколько мне известно, вы когда-то писали статьи для газет. Почему перешли на журналы?

— Мне нравилась скорость смены событий, которые освещаются в газетах, и соответствующий им темп работы, — сказала я. — Но там автор ограничен в стиле. Я изначально планировала получить опыт в описании новостей, а потом заняться журналистикой в периодике, где у писателя больше свободы.

Разве я не особенная? Мне хотелось кричать, как только слова слетели с губ. Не так просто наметить грань между умеренной саморекламой и грубым хвастовством.

Моне, однако, нравилось слушать, и мы переключились на обсуждение моей биографии. Затем она быстро описала, что включает в себя работа. Ей был нужен человек, который писал бы очерки и одновременно редактировал статьи других журналистов. Она неизменно тянулась ко мне чуть ли не впритык и внимательно смотрела в лицо, как Робби и предупреждал. Она пялилась, даже когда говорила, словно никогда не слышала о неписаном законе периодически отводить взгляд в сторону, чтобы не просверлить им собеседника.