Шелк для истинной леди - Эмилия Остен Страница 4

Элиза не решилась обратиться к кому-либо из спешащих людей с просьбой подсказать дорогу. К тому же она просто не могла заставить себя уйти от «Все для леди». Девушка подумала, что хотела бы здесь работать. Почти наверняка это было бы тяжело, но очень интересно. И оплата здесь наверняка достойная. Служащие выглядели прилично и казались довольными жизнью.

Тем временем поток приказчиков иссяк, на площади остались лишь пара извозчиков и стайка чумазых детишек. Элиза прикинула, может ли она позволить себе потратить несколько монет, чтобы нанять экипаж. Она уже сделала несколько шагов в сторону извозчиков, когда ее внимание привлек мужчина, стремительно шагавший вдоль витрин «Все для леди». Он был высок, белокож до бледности (что придавало ему вид слегка нездоровый, но очень загадочный), черноволос и просто потрясающе красив. Элиза замерла, не в силах пошевелиться. Мужчина шел быстро, взгляд его темных глаз скользил по стеклам витрин, он улыбался чему-то. Элиза шагнула к нему, потом остановилась. Он поправил непокорную прядь волос неосознанным грациозным жестом и тут же тряхнул головой, волосы снова рассыпались в беспорядке. Не заметив наблюдавшую за ним девушку, он вошел в распахнутые двери «Все для леди». Элиза с трудом перевела дыхание. Она сразу узнала его. Это был он – Пол Спенсер. И он здесь. В этом магазине. Наверное, заведующий отделом, для приказчика он слишком дорого одет. Значит, ему все удалось. Он добился своего.

Элиза решила, что взять извозчика – просто необходимо. Назвав кучеру адрес, девушка устроилась на сиденье крошечного экипажа и постаралась унять лихорадочно бьющееся сердце. Прошло уже почти пять лет с тех пор, как она последний раз видела Пола. Пять долгих и трудных лет. То далекое и счастливое прошлое оказалось навсегда потеряно.

Пансион миссис Мартинсон размещался в уютном особнячке, расположенном в центре небольшого, обнесенного изящным забором сада. Как раз было время занятий, девочки собрались в классной комнате. Аккуратная горничная проводила Элизу в кабинет миссис Мартинсон. Хозяйка пансиона выглядела внушительно, но ее улыбка была доброй и искренней. Выслушав Элизу, она с готовностью согласилась принять Марту и Энн прямо утром следующего дня. Элиза достала деньги, отсчитала сумму, достаточную, чтобы оплатить несколько месяцев пребывания в пансионе и новый гардероб девочек, затем подписала договор. Миссис Мартинсон показала ей весь дом, рассказала о распорядке. Элиза старалась не дать понять директрисе, насколько неустойчиво финансовое положение Уиверов, и ей это вполне удалось. Они расстались, довольные друг другом.

Обратно Элиза отправилась пешком. Ей не хотелось возвращаться в пыльный и мрачный дом дядюшки Ворма. Мыслями Элиза вернулась к неожиданной встрече с Полом Спенсером.

Давным-давно она была маленькой девочкой, а Марта и Энн еще даже не родились. Тогда Уиверы в очередной раз расширили магазин. Отец нанял нового приказчика – Пола. Тогда Элиза еще не понимала, что это был очень благородный и добрый поступок. Теперь… Теперь понимала. Пол Спенсер – незаконнорожденный сын плантатора из Нового Орлеана и квартеронки. Нет, он не был рабом, но он оставался «черным». Пусть он хоть десять раз грамотен, пусть он получил хорошее образование в доме своего отца, пусть он не чернее, чем любой из ирландцев, – он остается «черным». И ему не место в магазине, куда заходят благородные молодые леди. Отец лишь пожимал плечами, когда до него доходили все эти сплетни и слухи. Покупателей в магазине от этого не убавлялось, потому что магазин был самым лучшим. А Пол получил возможность изучить торговое дело. Уиверы никогда не считали, что рабство – это правильно. Стив Уивер, чистокровный ирландец, сам сколотивший себе состояние, вырвавшийся из нищеты и безысходности, считал, что людей надо оценивать по их делам, а не по цвету кожи или национальности. В Ирландии он наелся этих глупостей сверх всякой меры. Конечно, отец выражался гораздо крепче. Элиза улыбнулась. Стив и Фиона Уиверы были добрыми и честными людьми. А она, Элиза, – всего лишь глупой девчонкой, недавно прочитавшей «предосудительный» роман миссис Гарриет Бичер-Стоу. Пол стал для нее одновременно и таинственным принцем, и благородным страдальцем, и героем сказки. А потом, незадолго до пятнадцатилетия Элизы, Пол уехал на Север, как раз перед войной. Стив Уивер получил несколько писем, где Спенсер благодарил его за помощь и советы и сообщал, что дела у него пошли на лад. Потом связь прервалась, даже никаких слухов не доходило. Война все смешала.

И вот теперь Элиза увидела его в Бостоне.

А Пол совсем не изменился. Нет, изменился. Он стал еще красивее, хотя вряд ли такое возможно. Элиза почувствовала, что неудержимо краснеет. Так глупо! Насколько это было глупо в детстве, настолько же глупо и сейчас. Но как двадцатилетний Спенсер поразил десятилетнюю девочку, точно так же он заставил трепетать и двадцатилетнюю девушку. Элиза порадовалась, что Пол ее не заметил. Она бы просто умерла на месте. Сейчас она не вправе забивать себе голову всякими глупостями. Ей не пятнадцать лет, когда можно было каждую ночь рыдать в подушку и предаваться аристократической печали, оплакивая отъезд прекрасного принца. Ей почти двадцать, у нее на руках сестры. Прекрасных принцев не существует. Пол Спенсер и не помнит глупую девчонку, тайно вздыхавшую по нему пять долгих и бурных лет назад.

Спустя три месяца, Элиза поняла, что сделала роковую ошибку, согласившись остаться в доме дядюшки Ворма. Радовало только одно – сестры были надежно устроены.

Сначала работать в «Парижских модах» Элизе даже понравилось. Магазин был большой, хотя и не очень рационально устроенный, но с обширной клиентурой, в том числе и с определенным кругом постоянных покупательниц. Филипп Ворм экономил на всем. Элиза несколько раз пыталась доказать дяде, что уж на качестве экономить не стоит, но тот только отмахивался. Девушка вскоре узнала, что вещи и ткани, продающиеся в магазине, – далеко не парижского происхождения. После этого работать стало сложнее, Элизе постоянно приходилось кривить душой, чтобы продать хоть что-то.

К тому же дядюшка с превеликим удовольствием свалил на девушку все обязанности по дому. Нет, Элиза не мыла полы и не готовила обед, но она выполняла все те многочисленные дела, которые обычно лежали на плечах хозяйки. В случае же настолько запущенного жилища, как дом Филиппа Ворма, это было слишком тяжелой работой. Отстояв целый день за прилавком, Элиза приступала к домашним делам. К тому времени, когда в доме гасили свет, девушка абсолютно без сил падала на свою узкую кровать и проваливалась в беспокойный сон. Дядюшкин дом незримо, но ощутимо давил на плечи, сковывал сердце и заставлял душу томиться в неизъяснимой тоске. Элиза прочувствовала на собственном опыте, что значит выражение «стены давят». Дом пригибал ее к земле и душил. Дядюшка ни на шаг не отходил от Элизы, постоянно подступая то с поучениями, то с похвалами. Но такая жизнь все же была лучше, чем прозябание на улице. Так, по крайней мере, утешала себя Элиза целых три месяца. Уже наступило лето, пансион миссис Мартинсон выехал за город, поэтому девушке редко удавалось увидеть сестер, лишь иногда она получала письма. Но не это беспокоило Элизу. Настоящая проблема была в том, что у нее почти кончились деньги. Несколько долларов и горстка медяков – вот и все средства. Конечно, пансион оплачен еще на три месяца вперед, но, как показал опыт, время летит быстро, а дядюшка не спешит выплатить обещанные деньги. Элиза несколько раз пыталась начать серьезный разговор, но Филипп Ворм был скользок и увертлив, словно червяк. Настаивать девушка не решилась. Пока не решилась.