Принц из Парижа - Екатерина Неволина Страница 4

На осуществление первого пункта – то есть сбор сведений – ушла примерно неделя. Мы собирали их буквально по крупинкам, стараясь заранее не насторожить наш объект охоты. Пусть до поры до времени он даже не подозревает, что топор уже выкопан и мы вот-вот готовы вступить на тропу войны.

За это время я несколько раз сталкивалась с Лешей в коридорах или в столовой, но он ни разу больше не заговорил со мной, максимум – здоровался кивком, но это и все. Разумеется, такое поведение меня только раззадорило.

А Димка… Димка по-прежнему смотрел глазами больной собаки.

Во вторник мы с Алиской после уроков собрались на очередной стратегический совет, и она, сверяясь со своим блокнотом, доложила обстановку.

– Начнем с хорошего, – говорила она, лениво развалившись на ковре. – Объект Л сейчас ни с кем не встречается. Говорят, в прошлом году он дружил с одной из своих одноклассниц, но как-то вяло, а потом она ему изменила и стала встречаться с его другом.

– Ну? – не выдержала я, когда Алиска сделала многозначительную паузу.

– А что «ну». Он с этим другом не раздружился. Как будто ничего и не произошло!

Я задумалась, рисуя на листе бумаги цветочные узоры. Я вообще люблю рисовать и делаю это всегда, когда о чем-то думаю. Поэтому все мои тетрадки украшены по полям самым разнообразным орнаментом.

То, что Лешка не стал ссориться с другом из-за девчонки, с одной стороны, хорошо: значит, она не слишком его интересовала. А с другой стороны, вроде как и плохо: может, он из тех парней, которые вообще никем, кроме себя, не интересуются.

– А плохая новость? Ты имела в виду, что есть и плохая, когда говорила о хорошей? – наконец спросила я, нарисовав высовывающуюся из-за цветка плоскую змеиную голову.

– Плохая новость состоит в том, что, похоже, он из тех ботанов, которые не слишком интересуются девчонками, все больше учебой. Причем, представляешь, говорят, он пишет и даже собирается поступать в литературный. Прикинь, а! И это парень!

Я добавила змее еще несколько голов, превратив ее в ужасающего монстра. Литература – не мой конек, больше люблю смотреть кино.

– Ну и что ты думаешь, он безнадежен? – Я стала заштриховывать рисунок и не поднимала головы, чтобы не выказать своего беспокойства и волнения. Вот уж действительно, сама не понимаю, чем меня зацепил этот Лешка. Не этой же дурацкой фразой про снег? Может, я вдруг запала на его яркие глаза? И надо же мне было наконец их разглядеть! Почему я не осталась в тот день в классе, почему не повернула в другую сторону коридора? Тогда все сложилось бы совершенно иначе. Вернее, осталось бы по-прежнему.

– Нет, ну почему же, – возразила подруга. – Напротив, мне кажется, что в его силе его слабость.

– Это как же? – удивилась я. Мама у Алиски психолог, и иногда Алиска начинала изъясняться уж совсем заумно.

– Элементарно, Жанна! – рассмеялась подруга, отбирая у меня листок с рисунком. – Вот смотри, – она нарисовала фигурку и обвела ее кругом. – Это Леша, а вокруг него – вакуум, точнее пространство, заполненное его собственными иллюзиями, – Алиса заштриховала круг, очевидно, обозначив таким образом сферу иллюзий. – Если он много читает, значит, наверняка идеалист и мечтатель, к тому же без собственного жизненного опыта. Ты понимаешь, что это значит?

– Не понимаю, – честно созналась я.

– Это значит, что он готов влюбиться, как только сработает спусковой механизм – некая романтическая ситуация. Мы с самого начала были на верном пути! – торжественно объявила Алиска и превратила круг в огромное раздутое сердечко. – Помнишь наш план про романтическое знакомство? Именно в нашем случае он и должен удаться лучше всего. Запускаем механизм романтики и переносим на тебя свой уже готовый образ идеальной девушки. Один щелчок – и объект наш!

– Ты уверена, что сработает?

– И не сомневаюсь. Можно, конечно, для надежности запереть вас где-нибудь в лифте… – Алиса явно воодушевилась. – Представляешь: вы вдвоем, лифт остановился, застряв между этажами… Правда, романтично?

Когда-то в детстве мне довелось застрять в лифте, и не припомню, чтобы у меня сохранились положительные и тем более сентиментальные воспоминания. Я тогда жала на все кнопки и долго колотила в дверь… Романтики, прямо скажем, маловато. Нужно, наверное, быть дочерью психолога, чтобы увидеть ее в подобной ситуации. Кстати, с тех пор я вообще боюсь маленьких замкнутых пространств и, по возможности, когда одна, предпочитаю подниматься пешком.

– Не надо лифта! – поспешно сказала я. – Обойдемся нападением.

– Как хочешь, – милостиво согласилась подруга. – Лифт оставим на самый крайний случай, если другие методы не подействуют.

На следующий же день мы приступили ко второй части нашего плана.

Действовали мы просто, но гениально. Мы с Алиской подобрали мою самую красивую фотку. Я очень люблю этот снимок, сделанный прошедшим летом. На нем я в коротком белом платье сижу на склонившейся над водой иве, и выражение лица у меня самое мечтательное. Я и в жизни весьма ничего, а здесь получилась просто красотка! Мечта истинного романтика! Мы распечатали фото, вложили ее в раздобытую где-то Алиской книгу Стивена Кинга со странным названием «Как писать книги».

– Мы подкинем ее на парту нашему объекту, и он обязательно заинтересуется! – пообещала Алиса.

Решено – сделано. По расписанию химия у параллельного класса была как раз после нас. Алиска выяснила, за какой партой сидит Беляев, и мы «забыли» книгу на этом столе.

– Ну вот, – радостно шептала подруга, когда мы перешли в кабинет истории, – сейчас он уже нашел книгу и наверняка увидел фотографию. Это отличный ход, потому что сама книга вызовет у объекта положительные эмоции, а увидев там твое фото, он подсознательно сделает вывод об общности ваших интересов и заинтересуется тобой. Поняла?

Я не слишком поняла, но на всякий случай согласилась: