Мне нужен папа - Майя Чи Страница 4

— А ты, оказывается, шалава, Наташ. Хотя так убедительно играла в скромницу.

Глотая злые слёзы, я влепила ему пощёчину и убежала. И как я могла позволить себе думать тогда об аборте? Наивная дурочка…

— Туська, — окликнула меня Лиза, — поможешь мне с вафлями?

— Конечно, — ухватилась я за причину покинуть стол.

Мы вместе отправились на кухню за тестом, которое успело чуток «отдохнуть». Евгений тем временем должен был подготовить вафельницу. Подруга поинтересовалась, всё ли у меня в порядке и снова извинилась за неудобство.

— Не бери в голову, Лиз. Это мои проблемы. Не стоит в них винить себя.

Вскоре опустились сумерки. До сих пор тихая музыка стала громче, многие уже выпили, потому расслабились и вели непринуждённую беседу. Я пекла вафли и по большей части развлекала детей. Роль няньки мне не очень нравилась, но это лучше, чем сидеть за одним столом с Ильёй. Признаться, сегодня, когда он так мило беседовал с Тёмой, я ощутила укол ревности. В голову лезли совершенно дурные мысли. Что, если он захочет отнять сына? А вдруг он потребует с ним свиданий? Смотря на него, так по-собственнически обнимающего Ирину, я ясно осознавала, что не хочу его общества. Илья жил совсем иначе. Никогда ни в чём не нуждался, крутился в высших кругах и строил будущее с эффектной ухоженной брюнеткой. Мы же с папой ютились в двухкомнатной квартире. Я работала парикмахером, пытаясь совместить её с заочным обучением. Денег бывало не хватало, из-за чего приходилось стресовать. К тому же, если бы не отец, то мне пришлось наниматься на вторую работу.

И вот что могло быть общего у нас с Ильёй? Сын?

«Какая нелепость!» — усмехнулась я в мыслях. Жизнь такая сложная штука, что порой диву даёшься!

— Наталья, оставляйте это неблагодарное дело и топайте сюда, — обратился ко мне Семён Виссарионович.

— Да, как же неблагодарное? Вы посмотрите на эти довольные мордочки! — натянуто улыбнулась в ответ. Дети и правда выглядели более чем удовлетворёнными. Особенно счастлив был Тёмка. Он и подтвердил мои слова.

— Дядя Сёма, пусть мама готовит! Вот знаете, мне так нлавится то печенье, которое похозе на самолотик! Правда печёт она его тока в плаздники. И лугается, когда я с ним иглаюсь, а не ем. Вафли тозе вкусные. У мамы всё вкусно! — заговорился мой малыш.

— Только много не ешь, животик болеть будет, — предупредила его.

— Не будет болеть. Вот если бы готовила тетя Лиза, заболел бы. У неё всё голелое.

Все дружно рассмеялись, поглядывая на подругу, которая в шоке уставилась на Тёму.

— И когда же ты у меня горелое ел? — возмутилась она.

— Когда мы в тот лаз были, у тебя калтоска сголела. Ты тогда ещё слово нехолосое сказала. Я бы повтолил, но мама лугаться опять будет.

— Милая, чему ты детей учишь? — наигранно удивился Евгений, отчего все ещё больше рассмеялись. Выпившие люди всегда навеселе.

Немногим позже, начались танцы. Артём начал сонно тереть глаза. Лиза выделила нам гостевую комнату на втором этаже, куда мы и поднялись с сыном. Уснул он довольно быстро. Набегался за вечер, умаялся. Побыв ещё немного с ним, я спустилась в кухню, где обнаружила Настю и Ирину. Девушки занесли посуду и теперь беседовали, правда с моим появлением как-то засуетились и сменили тему, вдруг решив поговорить о погоде и детях. Танцевать и пить со всеми наравне я не хотела, потому решила убраться в кухне, и тем самым помочь подруге.

— Ты что, будешь работать, когда все веселятся? — удивилась Ирина.

— Я не люблю танцы, — соврала ей, — и спать хочется что-то. Приберусь и выйду к вам.

Тут вошла Лизка. Прямо как ураган пролетела мимо и открыла холодильник.

— Где у нас тут пивасик? — заплетая язык, с особой нежностью спросила подруга. — Вот. Моя прелесть!

Она повернулась и, держа в руках две бутылки, ногой закрыла дверь.

— Девчонки, ай да во двор! Стоите тут, прям три девицы под окном. Сегодня ровно четыре года, как я за этого идиота замуж вышла. Но хоть он и идиот, его невозможно не любить! Вот знаете, какой ласковый бывает… — она зажмурила глаза и попыталась выразить безмерное удовольствие на лице, но получилась глупая пьяная улыбка. Девушки сразу просекли, в чём дело, потому, подмигнув мне, утащили её по двор. Я с грустью принялась мыть посуду. Правда стоило мне выбросить остатки еды с тарелок, как с улицы послышались крики.

Я тут же всё бросила и выбежала. Здесь, конечно, многое можно было ожидать, но никак не драки. Илья лежал на земле, упёршись о локоть и свободной рукой удерживал нос, который был в крови. Вокруг него захлопотала Ирина, но он её грубо оттолкнул, отчего она села на попу и попыталась собрать ноги. Коротенькое платье мало что прикрывало. Илья же резво вскочил и накинулся… на Степана? Но тот его скрутил и снова ударил. На этот раз по челюсти.

Мой бывший смачно заматерился, шатаясь на ногах, и закричал:

— Думаешь, она того стоит? Ты сам поймёшь, какая она шалава! Только строит из себя невинную овечку.

В этот момент его оттащили, и Ира, спохватившись, кинулась снова к жениху. Степан стоял на месте и молчал. Только грудь тяжело вздымалась то ли от гнева, то ли от физической усталости. В любом случае, он выглядел очень грозным. Что произошло? Из-за чего и кого потасовка, мне было непонятно. Кажется, вечер безнадёжно испорчен.

Когда Степан направился в мою сторону, я стушевалась. Мужчина был не в настроении и от его тяжёлого взгляда мне стало не по себе. Однако он прошёл мимо меня, а через несколько секунд вынырнул обратно, неся в руках форму с кубиками льда. Предав его Ирине, сел снова за стол, осушил стопку и закусил лимоном. Несмотря на суету и хныканье детей, я неотрывно смотрела на этого мужчину. Впрочем, не только я. Илья тоже не сводил с него взгляда, правда очень недоброго, полного злости.

— Знаешь, Стёп… — начал было он, но Степан перебил.

— Не знаю, Илюха. Я верю только тому, что видят мои глаза. Без обид, но мужик, кинувший ребёнка, слабак. Какой бы ни была баба, дети никогда ни в чём не виноваты! — он перешёл на крик, похожий на рычанье. А мне стало так обидно… Просто за себя обидно. Не такая я уж и плохая, в конце концов. — И ещё. Мне плевать на твоих женщин! Ещё раз заикнёшься про мою мать, урою.

Снова началась суматоха. На этот раз взбушевался Семён Виссарионович, но мне уже стало всё не интересным. Спрятав подальше свою обиду, я направилась прямиком в постель.