Контракт стервы - Елена Дженкинз Страница 4

В общем, пафоса много, но психи не дремлют, в частности, отец. Его трудами «Константа» уплывет к этому козлу-живодеру Максиму Езерскому.

— Только через мой труп.

Фрэнки стало до жути обидно, и она гнала быстро, благо слякоть на дорогах уже разъездили за день. Огромная эмблема компании сияла неоном на вершине небоскреба, и она увидела ее издалека, как всегда.

Поскольку отец — специфическая личность, то и небоскреб обнесен забором, а проезд охраняется. По утрам здесь страшные пробки, учитывая, что на работу приезжают сотни человек. «Константа» хорошо платит сотрудникам, предлагает отличный соцпакет, и потому за место в корпорации люди держатся, игнорируя неудобства, вроде пробок на въезде. Бесплатная подземная парковка скрашивает им настроение.

Сейчас было обеденное время понедельника. Сотрудники предпочитали питаться внутри здания или заказывать доставку еды, чтобы не мучиться с движением, и Фрэнки удивилась, заметив у ворот змейку из автомобилей, которые не могли проехать в «Константу».

Девушка обогнула их и притормозила рядом с охранником.

— Привет, Глеб, а что тут происходит?

— Франциска Константиновна! Объясните хоть вы человеку, что ему запрещен проезд!

Очень многие люди не могли запомнить имя Франсуаза и называли ее то Франциска, то Февронья. Были и те, кто гордо именовал ее Францией. «Франция Константиновна, к вам посетитель!» — сказал как-то новый ассистент в первый свой рабочий день. А она тогда ответила: «А шенгенская виза у посетителя есть?»

Фрэнки припарковала мотоцикл у будки охранника, сняла черный шлем, оставив его болтаться на ручке руля, и прошла к автомобилю, который блокировал проезд. Постучала в стекло двери со стороны водителя и, когда оно опустилось, оперлась локтями на нижнюю грань открытого окошка, чтобы попросить человека съехать в сторону. Слова застряли в горле.

— Фрэнки, солнце, соскучилась по мне? — Наглый голос принадлежал Максиму Езерскому, главе «Дола». Мужчина ехидно улыбался, разглядывая Фрэнки с интересом заядлого коллекционера. — Меня не пропускают. Видимо, спутали с опасным преступником.

Максим был демоном, с коварным пламенем в глазах и черной душой. Фрэнки сжалась внутри, как и всегда при встрече, и посмотрела надменно, хотя хотелось зажмуриться и представить себя далеко отсюда.

— Добрый день, господин Езерский. Вы один, без охраны… Как беспечно.

— Беспокоишься за меня, милая? Это знание согрело бы мою живодерскую душу, если бы не факт, что раньше вы обходились только промышленным шпионажем, а теперь опустились до ложных доносов, рейдеры проклятые!!!

Буквально выплюнув жесткие слова, Егерь резко открыл дверь, так что девушку едва не отбросило в сторону. Выбравшись из серебристого «мерседеса», он схватил Фрэнки за предплечья и втолкнул в салон. Она упала на водительское кресло из черной кожи и увидела, что охранник на всякий случай достал табельное оружие.

— Все в порядке, Глеб! Пропусти посетителя. Я с ним поеду, — закричала она, подумав, что обвинения в шпионаже и рейдерстве — это не для ушей сотрудников, которые, возмущенные, прислушивались к разговору. В любом случае, охранник отправит мотоцикл на парковку, так что топать пешком обратно не придется.

Езерский был очень зол, даже злее, чем когда видела его в последний раз. Тогда Фрэнки легла на дороге вместе с другими протестующими, не пропуская фуру с товаром «Дола». Их снимало ТВ, и отец потом долго хохотал, довольный ростом рейтинга «Константы».

Егерь — так называли Максима не зря. Охотник он и есть. Пришел на чужую территорию и набрасывается на людей! Фрэнки перебралась на место пассажира, обомлевшая от необходимости оставаться с врагом наедине, а он уселся рядом и завел мотор. Мужчина был в теннисной форме, значит, сорвался с тренировки, узнав некие неприятные для себя новости.

Он был красив, этот Езерский, но не во вкусе Фрэнки: слишком яркий, слишком классически смазливое лицо, слишком много яда в словах и взглядах. Взгляд у него был истинно демонический, особенно когда он смотрел на Фрэнки. Казалось, дай ему волю, то и с нее шкуру содрал бы и сделал из нее коврик. У самой девушки глаза были насыщенного синего цвета (не небо, а скорее визитка производителя синьки), в вот у Езерского — серые, и отражали те цвета, что царили у него в душе. В общем, мрачная гамма бездушной личности.

Его короткие русые волосы отливали каштановым оттенком; верхние пряди и челка достаточно отросли, чтобы торчать в разные стороны. От этого Егерь казался моложе, хотя ему и так еще тридцати не было.

Но это сейчас он выглядел простым смертным. Раньше Фрэнки чувствовала себя рядом с ним маленькой глупой девочкой, хотя им еще не случалось находиться настолько близко, как сейчас, когда она могла рассмотреть его в мельчайших деталях.

— Не прожги меня лазерными линзами, лицемерная ты мать Тереза. Все вы тут — куча лицемерных торгашей! — процедил он, въезжая на аллею, которая вела к подземной парковке. Он не стал передавать ключи консьержу и просить запарковать свой «мерс», явно подчеркивая, что здесь он никому не доверяет.

— У меня не линзы, это природный цвет, — посчитала важным уточнить Фрэнки.

— Да ладно, у вашей семейки все искусственное. И эмоции, и товары, и глаза. — Он с таким осуждением посмотрел на Фрэнки, что она смутилась и захотела оправдаться, но вовремя вспомнила, кто перед ней.

— Отец вышвырнет вас отсюда, вы ведь знаете. Зачем приезжать лично? Отправили бы адвоката. — Фрэнки выбралась из машины, когда они запарковались, и одернула полы куртки.

— Мне нужно выплеснуть агрессию, а передавать ее через адвоката не гуманно, — заметил Езерский.

Фрэнки поправила пояс джинсов, обтянула топ под курткой и направилась к лифтам.

— Идемте, — усмехнулась она. — Гуманный вы наш.

Они молча вошли в лифт, и Фрэнки нажала кнопку с цифрой «двадцать пять». Было неуютно в обществе непрошенного гостя, который поленился даже пальто надеть в ноябре. Впрочем, хладнокровным это ни к чему. Егерь пристально смотрел на Фрэнки, и она чувствовала тяжелый взгляд всей своей напуганной душой.

«Ну зачем я его впустила?! Пусть бы лучше случился скандал, чем вот это». Фрэнки ненавидела скандалы и всегда пыталась уладить дело миром. Но сейчас, нервно покусывая губы, винила себя за чрезмерную податливость. Отец наорет на нее, снова обзовет «тряпкой». Но разве могла она спокойно проехать на мотоцикле мимо «пробки» у ворот, как будто ничего не случилось?!

«Можно было вызвать полицию», — подсказала логика.

Ой… ну какая полиция? Не настолько важный повод. Пускай отец сам решает вопросы со своими врагами.

…А Езерский продолжал изучать ее, даже не пытаясь проявлять уважение. Какой назойливый, наглый взгляд…

Вдруг мужчина крепко сжал плечо Фрэнки, разворачивая к себе. Она растерялась, а тот высокомерно обхватил ее подбородок прохладными ухоженными пальцами и внимательно всмотрелся в ее глаза, поворачивая лицо Фрэнки из стороны в сторону, как будто рабыню выбирал.