Однажды летом в Италии - Люси Гордон Страница 4

— Signore Фаллуччи гуляет там каждый вечер, — сообщила стоявшая позади Анна. Она пришла в комнату, чтобы забрать поднос. — Он всегда ходит на могилу своей жены.

— Она похоронена здесь?

— На клочке земли, которая была специально освящена.

— Как давно он вдовец?

— Восемь месяцев. Его жена погибла в декабре прошлого года при крушении поезда, а дочь была серьезно ранена.

— Бедная малышка.

— Он хочет видеть вас у себя в кабинете через двадцать минут, — добавила Анна, уходя с подносом.

Точно в назначенное время она постучала в дверь кабинета и услышала холодное «Войдите!».

Центральное место в комнате занимал большой дубовый стол. В шкафах вдоль стен стояли книги в кожаных переплетах.

Ее покровитель стоял у окна.

— Добрый вечер, signorina. Вы предпочитаете, чтобы мы говорили по-английски?

— Да, спасибо, signore Фаллуччи.

— Вам понравилась ваша комната?

— Да, и еда была отменная.

— Конечно. — Его тон предполагал, что это естественно. — Иначе я бы выразил свое неудовольствие прислуге. Будьте добры, присядьте. — Он указал на стул напротив стола. Это было приказание, а не просьба, и она села.

— Я узнал кое-что о вас от моей дочери, — заметил он, усаживаясь напротив нее. — Вас зовут Холли, вы англичанка из Портсмута.

— Нет.

— Разве вы не говорили Лизе, что живете в Портсмуте? — резко спросил он.

— Произошла ошибка, и я объясню, если вы позволите мне закончить. Я живу в маленьком городке в английском Мидленде. Портсмут находится на южном побережье, и я хорошо его знаю, потому что несколько раз проводила там свой отпуск. Я пыталась сказать это Лизе, но она ухватилась за то, что может дать ей хоть капельку утешения. Дети все время так делают.

— И не только дети, — пробормотал он. Наступила тишина.

— Пожалуйста, продолжайте, — наконец попросил он.

— Не знаю, что еще сказать.

Он повернулся и сурово заговорил:

— Мы в трудном положении. Я — судья, а вы скрываетесь от полиции.

— Вы могли отпустить меня сегодня днем.

— Это было невозможно. И вы знаете, почему.

— Из-за Лизы. Вы не могли разочаровать бедную маленькую девочку. — Холли помолчала. — Видимо, вы хотите узнать все обо мне и о том, что я якобы сделала, — собравшись с духом, заключила она.

Его ответ удивил ее.

— Главное я уже знаю. Вы порядочный человек, не способный на дурные поступки.

— Откуда такая уверенность?

— Дело в том, что я видел тысячу преступников, и мое профессиональное чутье подсказывает мне, что в худшем случае вы совершили какую-то глупость, даже не понимая этого. И, кроме того, Лиза вас уже обожает. Интуиция малышки надежнее моей. Если бы у вас было сердце преступницы, она бы никогда не привязалась к вам и не плакала бы в ваших объятиях.

Холли не ожидала такой проницательности.

— Итак, — продолжил судья, — мне действительно нужно кое-что узнать о вас, но сведем информацию к минимуму. Мне не нужны детали и имена.

— Как вы уже сказали, я оказалась замешанной в чем-то плохом, не понимая, что на самом деле происходит. А когда узнала правду, то быстро убежала.

— Сколько вам лет?

— Двадцать восемь.

— Кто знает, что вы в Италии?

— Никто. У меня нет семьи.

— А коллеги по работе?

— Сейчас я не работаю.

— Но в Англии должен же быть кто-то, для кого будет странно, что вы не вернулись к определенному сроку.

Холли покачала головой.

— Я живу одна в маленьком домике, который арендую. Я не знала, сколько буду отсутствовать, поэтому сказала соседке, что уезжаю надолго. Я могла бы исчезнуть с лица земли, и прошла бы вечность, прежде чем кто-нибудь заметил бы это.

Последние слова Холли произнесла с горечью. Только сейчас она осознала свое одиночество.

Почувствовав на себе его взгляд, она подумала, что судья, наверное, удивляется, какая она простодушная для своих лет. Все верно. Из-за своей недальновидности она стала жертвой Бруно Ванелли.

— Расскажите мне о том чемодане, который остался в поезде, — попросил судья. — В нем есть что-нибудь подозрительное?

— Нет, мне просто не хотелось терять свою одежду.

— Там есть что-нибудь, удостоверяющее вашу личность?

— Ничего.

— Почему вы так уверены?

— Из-за дяди Джоша.

— Дядя Джош? Он путешествует с вами?

— Нет, конечно. Он умер.

— Умер, но говорит вам, что брать с собой? — спросил он таким тоном, как будто разговаривает с лунатиком.

— Знаю, это звучит странно.

Вместо ответа судья наполнил бокал и протянул ей. Там оказался коньяк.

— Дайте себе успокоиться, — посоветовал он. — А потом расскажите мне о дяде Джоше.

Холи улыбнулась.

— Много лет назад он отправился в отпуск, и в путешествии кто-то украл его чемодан. Там были документы с его адресом. Когда он приехал домой, то обнаружил, что его дом разграбили. С тех пор в нашей семье никто не кладет в чемодан ничего, указывающего на личность. Бумаги должны быть в сумке, которая при вас.

Холли задохнулась, когда до нее дошел весь идиотизм этого разговора. Она затряслась от смеха. Судья быстро поднялся и забрал у нее бокал.

— Полагаю, это неизбежно, — заметил он. — Если у вас истерика, то лучше дать ей волю и покончить с этим.

Холли вскочила и отвернулась к окну.

— У меня нет истерики, — твердо заявила она.

— Тогда почему вы трясетесь? — спросил он, встав за ее спиной.

— Я…

Судья притянул ее к себе и сложил руки у нее на груди. Это не было объятием, потому что он не повернул ее лицом к себе. Хоть у нее и кружилась голова, она поняла, что он утешает ее без всякого намека на интимность.

— Вы в порядке? — тихо спросил Маттео.

Его дыхание обдавало жаром шею. Холли старалась не обращать внимания, а он, видимо, вообще не думал об этом.

Судья снова усадил ее в кресло и небрежно спросил:

— Полагаю, вас хитростью вовлек в свои игры мужчина?

— Да. Он кинул мне наживку, и я клюнула. Не знаю, что точно произошло. Возможно, его поймали, и ему удалось взвалить вину на меня.

— Спасая себя, принес вас в жертву?

— Да, думаю, он так и сделал.