Начать сначала - Даниэла Стил Страница 4

— Это правда, детка? Я никак не могу поверить. Почемуже это случилось? Уже знают, кто стрелял?

— Вряд ли.

Но когда они пришли в гостиную и включили телевизор, тамбыли свежие новости. Мужчина по имени Ли Харви Освальд убил полицейского,пытавшегося его задержать в помещении книгохранилища, откуда в половине второгобыли сделаны роковые выстрелы по кортежу президента. Освальд был арестован поподозрению в убийстве президента, полицейского и агента секретной службы. Крометого, им был ранен губернатор Техаса Джон Кониэли, но, слава Богу, несмертельно. Тело президента уже перевозили в Нью-Йорк в самолетеВоенно-воздушных сил США. На борту были также его вдова, новый президент имиссис. Джонсон, его жена. Ранее поступило сообщение, что Джонсон тоже ранен,но это оказалось слухом. Народ был в шоке, Пакстон и Квинни молча стояли утелевизора, все еще не веря услышанному. Так их и застала, войдя в комнату,мать Пакстон, вернувшаяся от своего парикмахера, которого посещала по утрам впятницу. Миссис Эндрюз услышала новость в парикмахерской и теперьприсоединилась к дочери и Квинни в мрачном настроении. Беатрис Эндрюзополаскивала волосы, когда пришло первое сообщение о трагедии. Несмотря на шок,она Осталась закончить прическу и даже уговорила одну из девушек сделать ейманикюр, хотя многие мастера не смогли продолжать работу, а некоторые женщиныушли из парикмахерской с мокрыми волосами. Все были в слезах. Но миссис Эндрюзне хотела нарушить свои планы — на этот уик-энд перед Днем Благодарения у неебыло много дел. Бридж-клуб давал в воскресенье обед. Ей и в голову не моглоприйти, что все увеселительные мероприятия будут отложены в связи с трауром.Это как-то не доходило до нее — она пришла немного расстроенная, только ивсего. Ей казалось, что дамы, убежавшие домой с незаконченными прическами,несколько преувеличивали свои переживания. Она-то знала, что такое горе,потеряв собственного мужа, но расстраиваться по поводу убийства общественногодеятеля ей казалось излишним. Но остальные чувствовали такую боль от этойпотери, как будто каждый был другом убитого президента. Он принес надеждумногим, отдал свою энергию, чтобы люди обрели «американскую мечту». Его женувсе воспринимали как сказочную принцессу.

Беатрис Эндрюз сначала стояла позади дочери и няни, затемсела посмотреть, как Линдон Джонсон принимает присягу в штабе Военно-воздушныхсил. При этом она не пригласила присесть Квинни. Камера показывала то судьюХьюза, распоряжающегося церемониалом принятия присяги, то Жаклин Кеннеди,стоящую позади него, и все видели, что она все еще в том розовом костюме, вкотором была в момент убийства, и на нем остались следы крови. Ее лицопотускнело от тоски, и, казалось, она не видела, как Линдон Джонсон становилсяпрезидентом. Пакстон медленно опустилась в кресло рядом с матерью. Слезы теклипо ее щекам, она смотрела на экран, не в силах поверить в происходящее.

— Как он мог сделать это? — пробормотала Пакстон.

Квинни погладила ее по голове и, плача, ушла на кухню.

— Я не знаю, Пакстон. Говорят о заговоре. Но я недумаю, что кто-то сейчас в состоянии объяснить, почему это произошло. Ясоболезную миссис Кеннеди и детям. Это тяжелый удар для них.

Слова матери снова заставили Пакстон вернуться к мыслям оботце. Хотя отец и не был убит, но умер так внезапно, что она до сих пор непривыкла к его отсутствию и, может быть, никогда не привыкнет. Конечно же, детипрезидента долго будут чувствовать утрату…

— Сейчас врем" чудовищной неразберихи, —продолжала мать, — все эти расовые беспорядки, реформы, которые он затеял…Возможно, это цена, которую он в конце концов заплатил. — Беатрис смотрелапрямо перед собой, когда выключала телевизор, Пакстон попыталась заглянутьматери в глаза, желая узнать, правильно ли она поняла ее.

— Ты думаешь, это из-за гражданских прав? Ты думаешь, вних причина? — Пакстон вдруг разозлилась. Почему мать так думает? Онахочет все вернуть в средневековье. Почему они всю жизнь должны жить на Юге,если родились в Саванне?

— Я не утверждаю, что это причина, я говорю «возможно».

Нельзя перевернуть всю страну вверх дном, изменить традиции,которые создавались веками, и Не заплатить за это. Наверное, это плата, слишкомбольшая…

Пакстон все еще не верила, но спор возникал не впервые.

— О каких традициях ты говоришь? О рабстве? Как тыможешь?

— Некоторые рабы раньше жили гораздо лучше, чем сейчас,когда они свободны и сами отвечают за себя.

— Бог мой!

Но миссис Эндрюз была убеждена в том, что говорила, иПакстон знала это.

— Посмотри, на что они похожи в результате рабства! Онине умеют читать и писать, работают как волы. Их унижают, ограничивают в правах,они лишены того, что доступно нам, мама! — Она очень редко называла еетак, только когда была в отчаянии или очень взволнована и растеряна, как сейчасНо Беатрис Эндрюз не заметила этого.

— Может быть, они не в состоянии воспользоваться этимипривилегиями, Пакстон. Я не знаю. Я только хочу сказать, что нельзя изменитьмир за одну ночь без последствий.

Пакстон ничего не ответила. Она поднялась к себе, легла накровать и плакала до вечера. Вечером на традиционный семейный обед приехалбрат, и она вышла к ним с бледным лицом и опухшими от слез глазами.

Брат приезжал обедать каждые вторник и пятницу, если немешала работа и у него не было особенно важных общественных дел, которые,по-видимому, случались не часто. Он придерживался тех же взглядов, что и мать,и только снисходительно улыбался, когда Пакстон выражала свое мнение, илизаявлял, что ее взгляды с возрастом изменятся. Поэтому она так редко говорила сним о политике, храня молчание и соблюдая уважительную дистанцию. Ей нечегобыло сказать им, хотя любые их попытки завести философские или политическиеспоры выводили Пакстон из себя. Она оставляла свои мысли для школьных друзей,наиболее либеральных учителей или для сочинений. Когда Пакстон казалось, чтоКвинни поймет ее, она рассказывала что-то ей. Житейская мудрость пожилойнегритянки восполняла недостаток образования, и ее неожиданные суждения поройделали беседы на кухне необычайно интересными для Пакстон. Она рассказала нянео колледжах, в которые собиралась написать, — пусть Квинни скажет, что онадумает о ее планах. Квинни поняла без объяснений, почему Пакстон не хочетоставаться на Юге, и поддержала ее. Она огорчилась возможной разлуке, но знала,что так девочке будет лучше. Она слишком похожа на своего отца, чтобыоставаться здесь.

— Я думаю, что это кубинский заговор, — высказалсяза обедом по поводу убийства Джордж. — Я полагаю, что они найдут больше,чем предполагают найти, если будут копать вглубь.

Пакстон смотрела на него и соображала, есть ли какая-то доляправдоподобности в этой мысли. Брат был умный мужчина, хотя и не особеннотонкий. Большую часть времени он отдавал медицине, и ничего большепо-настоящему его не интересовало, истинное волнение он испытывал только тогда,когда речь шла о новых достижениях в области его специализации — выявленияранних стадий диабета. Ему исполнился тридцать один, год назад он былпомолвлен, но помолвка была расторгнута. Пакси предполагала, что в этомвиновата мать, хотя девушка происходила из семьи, с которой мать поддерживалазнакомство. Беатрис не раз повторяла, что Джорджу еще рано жениться. Он долженутвердиться, продвинуться в карьере, прежде чем взвалить на себя заботу :осемье.