Итальянский темперамент - Джоанна Лэнгтон Страница 4

Совершенно не готовая к столь неожиданному нападению. Марша изумленно поглядела на него.

— Да как ты смеешь?..

— За столом старый дурак Шульц вел себя как мартовский кот в поисках кошки. Сначала я не понял, что это с ним творится, но теперь мне все ясно, — насмешливо продолжал Винченцо. — Должна же быть какая-то очень веская причина, по которой ты торчишь в этой дыре за паршивые гроши.

Марше показалось, что Винченцо тронулся умом. Задыхаясь от гнева и негодования, она прошипела:

— Как вы… ты смеешь говорить мне такое?

Винченцо тихо рассмеялся.

— Великолепно, дорогая! Ты отлично изобразила оскорбленную невинность! Однако ты забыла, что я не старый дурень, гоняющийся за вниманием молодой и сексуальной женщины. Я Винченцо Моничелли… И если бы ты тогда, четыре года назад, не испарилась, то я бы тебе пообрывал руки и ноги за все, что ты натворила!

Не в силах отвести от него изумленного взгляда, Марша инстинктивно отступила назад. Она была так поражена, что почти ничего не соображала.

— Но тебе-то я что сделала? — Ее голос срывался от страха и обиды.

— Ты, похоже, не знаешь о том, что сицилийцы никогда не забывают зла и предательства и платят за него сполна, даже если и приходится подождать пару лет… И не надейся, сучонка, что тебе и на сей раз удастся улизнуть!

Наступившая напряженная тишина зазвенела в ушах молодой женщины. Она почувствовала, что вот-вот потеряет сознание.

— Я вижу, что вы уже познакомились с мисс Лайонс, синьор Моничелли, — раздался голос Эдди, с опозданием напомнивший ей, что вокруг находятся люди. Подобно внезапно разбуженному лунатику, Марша ошеломленно осмотрелась, пытаясь сориентироваться и собраться с мыслями. Безнадежная попытка!

— Мы с Маршей не нуждаемся во взаимных представлениях, — издевательски растягивая слова, произнес Винченцо, со злобным удовольствием сверля глазами побледневшее лицо женщины. — Разве она не говорила вам, что мы с ней старые знакомые?

Бог знает откуда, но у Марши нашлись силы, чтобы ответить.

— Собственно говоря, мне просто не представилось такой возможности…

— Постарайся быть хоть немного искренней, дорогая, — вкрадчивым голосом перебил ее Винченцо. — Она, по всей видимости, не сообщила вам о том, что когда-то, до того как я ее выгнал, работала на меня.

Марша подняла затуманенные слезами глаза на Эдди. Старик был поражен, но, похоже, решил заступиться за нее. Он решительно положил свою руку ей на плечо.

— С первого дня работы у нас мисс Лайонс зарекомендовала себя как прекрасный и верный работник и незаменимый специалист, — твердо возразил он.

— Да… одно из самых памятных достоинств Марши — как раз ее верность. — Винченцо негромко, как бы намекая на что-то рассмеялся. — Но, к несчастью, держать ее в офисе — рискованное удовольствие.

Марша выпрямилась во весь свой невеликий росточек — сто пятьдесят три сантиметра.

— Если вы позволите…

— Ты свободна, дорогая. — Винченцо утомленным жестом отмахнулся от нее и сосредоточил свое внимание на пыхтящем от ярости Эдди.

— Прошу извинить нас обоих, синьор Моничелли. — Старик дышал с хрипом и, по всей видимости, гнев в нем боролся с неприятным сознанием того, что Винченцо слишком богат, чтобы можно было так просто выказать ему свою неприязнь.

Марша с вызовом подняла голову и поглядела на Винченцо. Ее лицо было по-прежнему смертельно бледным.

— Мне кажется, что мне пора домой.

— Я провожу вас, — неожиданно предложил Эдди. Марше с трудом удалось подавить рвущееся из горла истерическое рыдание.

— В этом нет необходимости, — с трудом произнесла она и шагнула в сторону.

— Пусть себе идет, — ледяным тоном заявил Винченцо. Единственный из трех присутствующих, он полностью контролировал себя. — Она чувствует, что ее загнали в угол и не хочет сейчас отвечать на щекотливые вопросы.

— И у тебя хватит наглости марать меня, когда я уйду? — злобно прошипела Марша.

— За время нашей разлуки ты, кажется, слишком много возомнила о себе, дорогая, не так ли? — Его угрожающий взгляд пригвоздил ее к месту. — Мой тебе совет: побыстрее брось эту скверную привычку.

— Синьор Моничелли… — снова начал было Эдди.

Марша резко повернулась на каблуках и пошла прочь. И это оказалось самым трудным из того, что ей приходилось делать в жизни. Когда она добралась до противоположной стороны комнаты, то была вся в холодном поту. Ее ноги подкашивались, а руки тряслись от возмущения и обиды.

Неужели Винченцо специально разыскал ее, чтобы публично оскорбить. Он вовсе не был удивлен, когда увидел ее. Почему он осмелился разговаривать с ней так в присутствии ее работодателя? Почему решил унизить ее при всех? Что такого она ему сделала, чтобы он решил погубить ее репутацию?

— Вы будете брать свое пальто?

Марша вернулась к реальности и поймала на себе ожидающий взгляд скучающего гардеробщика.

Она уже продевала непослушные руки в рукава, когда появился покрасневший и встревоженный Шульц.

— Марша… вы уже уходите, — неловко начал он.

— Мне кажется, что после того, что произошло, мне не стоит оставаться, — сказала она.

— Меня ужаснула его грубость. Он вел себя совершенно непростительно. — Старик помедлил, потом заботливо и настойчиво спросил:

— Когда же все-таки вы на него работали?

— Сразу после окончания колледжа. Всего-навсего месяц. И он действительно уволил меня. — Марша гордо подняла голову, взгляд бирюзовых глаз был ясным и чистым. — Но могу вас уверить, что это не имело никакого отношения к моим деловым способностям. Боюсь, что причина, по которой я потеряла работу, была скорее личной, — закончила она, почувствовав, что у нее внезапно пересохло в горле. Эдди нахмурился и покачал головой. — Это крайне неприятно. Могу только надеяться на то, что в будущем синьор Моничелли воздержится от комментариев в присутствии моих коллег-директоров, — многозначительно сказал он. — Они будут крайне встревожены его позицией. Синьор Моничелли собирается внести весьма значительный вклад в нашу компанию, и естественно, мы не хотели бы никаких трений между ним и служащими.

Побледнев, Марша прошептала:

— Я понимаю.

— Тогда увидимся завтра.

Старик казался смущенным, и прощание вышло неловким. Марша заметила, что в его отношении к ней появился оттенок настороженности и холодного формализма. Его обычная, несколько старомодная дружелюбность за время, прошедшее с тех пор, как она покинула зал, куда-то исчезла. Но это было неудивительно. Видимо, они с Винченцо успели-таки поговорить о ней, и тот порекомендовал Шульцу отдать вожделенную вакансию другому.

В висках у Марши стучало, как будто там работал отбойный молоток. Вероятно, теперь она потеряла всякую надежду на повышение. Должность финансового менеджера, все надежды на то, что после завтрашнего ежемесячного собрания директоров она окажется в роли счастливой кандидатки, можно было послать ко всем чертям. Здравый смысл подсказывал ей, что теперь Эдди с легким сердцем отвергнет ее кандидатуру. Может ли он по-прежнему поддерживать Маршу после того, что наговорил ему о ней Винченцо Моничелли?