Сон Златовласки - Триш Мори Страница 4

— Мистер Карраццо?

Бросив небрежный взгляд в ее сторону, он посмотрел на часы, после чего снова углубился в чтение газеты.

— Я уже сделал заказ.

— Вы хотели встретиться со мной, мистер Карраццо, — произнесла она, стараясь подавить дрожь в голосе, затем протянула ему руку: — Маккензи Кео.

На этот раз он удостоил ее большего внимания, и Маккензи почувствовала, что у нее горят щеки.

— Вы Маккензи? — Он слегка нахмурился.

— Совершенно верно.

— Вы женщина.

Она насмешливо подняла бровь.

— Это тоже верно. По крайней мере была ею; когда в последний раз смотрела на себя в зеркало. — Она села напротив него.

В ответ Данте улыбнулся ей. Официантка принесла кофе, и пока она наполняла их чашки, он продолжал наблюдать за Маккензи. Она отказалась от предложения позавтракать с ним. Вряд ли сегодня ей удастся проглотить хотя бы кусочек, А вот кофе, напротив, придаст ей сил.

— Маккензи — что за странное имя для женщины?

— Это мое имя, мистер Карраццо, — колко ответила она, в первый раз осмелившись посмотреть ему в глаза. Если он не узнал ее до сих пор, возможно, не узнает никогда. — Полагаю, — продолжила она, — вы назначили мне эту встречу не для того, чтобы критиковать выбор моих родителей.

Данте Карраццо было трудно удивить, но «Эштон Хаус» уже преподнес ему несколько сюрпризов.

Во-первых, персонал подложил ему в постель женщину, которая быстро и умело удовлетворила его желания.

Во-вторых, она неожиданно исчезла, прежде чем он понял, насытился ею или нет. Обнаружив утром на подушке лишь аромат ее духов и несколько золотистых волос, он испытал разочарование.

В-третьих, ему прислали женщину-менеджера с мужским именем, которая не скрывала своей враждебности. Она постоянно ему дерзила, а он ожидал от нее той же почтительности и благоговейного страха, с какими его встретил ночной портье. И все же ее румянец и то, как она нервно теребила салфетку, говорили о ее волнении.

По всем правилам ей следовало его бояться. Осознавала ли она уязвимость своего положения? Потягивая кофе, он взвешивал факты, пытаясь понять, что ему кажется странным в этой женщине. Она ерзает на стуле, теребит салфетку, отводит взгляд. Хорошо.

Молчание могло сказать о человеке больше, чем слова. Она смущается, когда он на нее смотрит. Почему? Большинство женщин были бы польщены таким вниманием.

И Маккензи, должно быть, привыкла к тому, что на нее смотрят мужчины. Даже в скучном сером костюме она выглядит вполне привлекательно. У нее были приятные черты лица, разве что нос слегка неправильной формы. Да и выпуклости, угадывающиеся под костюмом, выглядели многообещающе.

Она прокашлялась, и он поднял глаза чуточку выше.

— Мистер Карраццо, — осторожно произнесла она, глядя сквозь очки куда-то поверх его плеча. — Я взяла на себя смелость и назначила на половину одиннадцатого собрание, чтобы обсудить с персоналом отеля будущее «Эштон Хауса». Вы мне позволите выразить основные опасения служащих?

Данте отрывисто кивнул. Что-то в этой женщине беспокоило его, и он никак не мог понять что.

— «Эштон Хаус» — единственный отель премиум-класса в Холмах Аделаиды. Был построен в середине восемнадцатого века. Все пятьдесят наших сотрудников беспокоятся о своих рабочих местах. И не без оснований, учитывая то, что вы закрыли почти половину отелей, приобретенных вами в последние два года. Они хотят знать, сохранит ли «ЭштонХаус» статус отеля премиум-класса, или им стоит начать подыскивать себе другую работу.

— Есть другие причины, по которым мне следовало бы сохранить отель?

Маккензи прищурилась, удивленная его вопросом.

— Потому что он того стоит. Ни один отель в Холмах Аделаиды, возможно, даже во всей Аделаиде не идет с ним ни в какое сравнение.

— Почему? — произнес он скучающим тоном. — Что приводит людей сюда?

— Во-первых, красота ландшафта. Виды здесь…

Данте демонстративно повернулся лицом к окну, из которого было видно только белую пелену тумана.

— О да, — усмехнулся он. — Я могу это понять.

Маккензи неловко откинулась на спинку стула, и он улыбнулся. Возможно, ее нервозность объяснялась боязнью потерять работу.

Довольный тем, что на пути к осуществлению его плана возникло небольшое препятствие, он сделал глоток кофе и вернулся к чтению газеты.

— Мистер Карраццо.

Подняв глаза, он удивился, что она еще не ушла лечить уязвленное самолюбие.

— По-моему, люди имеют право знать о ваших планах. Теперь, когда «Эштон Хаус» принадлежит вам, они беспокоятся за свои рабочие места.

Официантка принесла его завтрак, и он попросил ее налить ему еще кофе. Она выглядела такой скованной, словно ей не терпелось убраться от него подальше. Интересно, почему женщина, сидящая напротив, его не боится, хотя временами нервничает, как школьница?

— «Эштон Хаус» принадлежит мне, — самодовольно заявил Данте, — и я могу делать с ним все, что захочу.

Он видел, как поднялась и опустилась ее грудь, а пальцы сжались в кулаки.

— Например, то же, что с теми, которые вы уже приобрели?

— Вас это не касается.

— Ошибаетесь, еще как касается! Вы разрушили три прибыльных отеля и построили на их месте многоквартирные дома. Для чего?

Из мести, подумал он, упиваясь этим словом. Каким оно было сладким! Но этого никто не поймет. Никто не был в черной яме, куда его бросили семнадцать лет назад и откуда он с таким трудом выбрался, разодрав в кровь руки.

— Я сторонник прогресса, — небрежно бросил он. — Мир не стоит на месте.

— И какой прогресс ожидает «Эштон Хаус»? Вы планируете подарить миру несколько новых шедевров архитектуры в виде многоэтажек?

Отложив нож и вилку, Данте сделал глоток кофе и посмотрел на Маккензи поверх своей чашки. На ее щеках снова проступил румянец, грудь часто вздымалась и опускалась, и у него снова возникло ощущение, что здесь что-то не так.

Или, может, все дело в том, что Маккензи Кео оказалась первой, кто не смирился с неизбежным и решил оказать ему сопротивление. Он не ожидал такого воинственного настроя от человека, который в начале их встречи так нервничал.

— Местный совет этого не одобрит.

— Но вы все равно это сделаете?

Это прозвучало скорее как обвинение, нежели вопрос, но Данте проигнорировал издевку. Он приехал сюда не для того, чтобы обзаводиться друзьями, и ему было все равно, что о нем подумают. Для этого уже слишком поздно.

— «Эштон Хаус» ждет другая участь.

— Что это значит? — Ее глаза сузились. — Вы все же планируете не закрывать отель?