Прислушайся к себе - Диана Уитни Страница 39

Да, конечно, было бы неплохо для начала снять ботинки, но в данной ситуации это сделать не представлялось возможным.

Вернувшись в гостиную, Катрина застала Рика Блэйна там, где он стоял до ее ухода. Он смотрел на нее тяжелым взглядом, сложив руки на груди. С него уже, кажется, стекла вся вода.

— Неужели ей так нравятся ее новенькие ботиночки?

— На самом деле ей нравится испытывать терпение своей мамочки на глазах какого-нибудь постороннего зрителя.

— По-моему, ты справилась с этим… — тут до них донесся новый вой Хизер, — довольно хорошо…

— Ну вот, теперь ты все видел своими глазами, сказала она с натянутой улыбкой. — Все эти глупенькие сентиментальные истории о любимых чадах всего лишь завуалированная ложь, рассчитанная на простачков и их сочувственную зависть.

В следующую же секунду дом потряс ряд гулких ударов. Глаза Рика расширились от ужаса. Наверное, он подумал, что это землетрясение. А то была всего лишь малышка Хизер.

— Господи, что это? — не удержался он от возгласа.

— Она толкает кровать, что же еще? — пояснила Катрина и ухмыльнулась. — Она будет орать до тех пор, пока у нее не заболит горло, но не сдастся. Вот какие мы, как видите.

— И это… это нормально? — рискнул спросить Рик, рассчитывая услышать отрицательный ответ.

Катрина на минуту опустила глаза, потом посмотрела на Рика.

— Думаю, да. Для Хизер и вообще для всех детей в ее возрасте. Дети всегда испытывают терпение взрослых. Таким образом они изучают новый для них мир, открывают его для себя, ищут себе в нем место, — безжалостно высказала Катрина, наблюдая за реакцией Рика, чувствуя, что еще чуть-чуть, и она сама заревет пуще Хизер. Рик выглядел таким смущенным, таким беспомощным. Ей было до боли жаль этого взрослого человека, который примчался к ней за тридевять земель для того, чтобы… чтобы услышать и увидеть капризную Хизер? Или для чего?

— Тебе было бы неплохо посетить какие-нибудь курсы по изучению детской психологии, организованные специально для таких упрямых холостяков, как ты, — выпалила она прежде, чем подумала над словами.

Он был здесь чужим, и женщина ясно давала ему это понять. Однако на последнем слове ее голос надломился, и она замолчала. Было такое впечатление, что она вот-вот заплачет.

Заморгав часто-часто, она повернулась к нему боком и проговорила будто про себя:

— Господи, куда подевались мои хорошие манеры? Где мое хваленое гостеприимство? Ты будешь кофе? — И она посмотрела в сторону кухни. — Правда, кажется, кофеварку я уже убрала. Но могу разогреть тебе чашечку в микроволновке…

— Погоди, ты куда-то уезжаешь?

Из ее глаз потоком хлынули горячие слезы.

— Так будет лучше.

— Лучше, но для кого?

— Лучше для всех нас.

Он не ответил. Катрина пыталась не смотреть в его сторону, зная, что тут же заревет и бросится ему на шею. Этого нельзя было допустить ни в коем случае. Увидит жалостливое выражение его глаз, и конец.

— Я не хочу тебя терять.

Слова, сказанные с удивительной теплотой и искренностью, согрели ей душу и высушили слезы, готовые пролиться из ее глаз.

Катрина облизнула пересохшие губы и посмотрела в сторону коридора, откуда еще доносились редкие всхлипывания Хизер.

— На свете великое множество клерков, поэтому у Фрэнка не будет проблем с новым сотрудником.

Фирма не много потеряет от моего ухода. Думаю, Фрэнк найдет нового клерка уже в конце недели.

— Я же говорю не про работу, и ты знаешь, — возразил ей Рик.

Шлепанье мокрых ботинок дало ей понять, что мужчина сдвинулся с места. Не поднимая головы, Катрина знала, что он подходит к ней ближе. Вот уже она почувствовала его запах, ни с чьим другим не сравнимый. Шестым чувством она поняла, что он сейчас коснется ее. Если он сделает это, она проиграла.

— Не надо, ничего не надо больше, — прошептала она нервно, — если ты пришел попрощаться, давай скажем друг другу «до свидания» и будем жить каждый своей жизнью.

— Катрина, я пришел не для того, чтобы прощаться с тобой. Я не хочу с тобой расставаться.

Побежденная его искренним тоном, женщина повернулась к нему и посмотрела ему в глаза. Он не шутил. Ни намека на шутку. Ни в глазах, ни в уголках губ. Таким она еще не видела Рика Блэйна. На его лице было написана искренняя боль и страдание.

— Я никогда не был влюблен по-настоящему, признался он, — наоборот, я всегда был уверен, что вся эта киношная ерунда бывает только в сказках и слезливых женских романах. Иногда мне казалось, что это всего лишь слова, ну такое образное поэтическое выражение для названия самых обыденных человеческих отношений. Тех же, кого все считали влюбленными, я презирал за то, что они теряли контроль над собой. У таких людей оставалось очень мало времени на себя и на работу, они поклонялись неизвестному мне богу любви. Я смеялся над ними.

Катрина почувствовала в груди вполне ощутимую боль.

— Может, ты был прав.

— Тогда — да, — в его голосе послышалось горькое чувство досады. — Добрый старина Рик, общий друг, холостяк года, честный малый.

Тут Рик закрыл лицо руками и застонал.

— Господи, я даже этого не могу сделать как следует.

— Что сделать? Что именно? — Катрина была столь тронута его речью, что невольно похлопала его по плечу в знак поддержки.

В этот же момент Рик взял ее руку и нежно прижал к своей щеке.

— Послушай. Я никогда еще не делал этого. — Он тяжело вздохнул. — Я же прекрасно знаю, что я тебе не нужен. Твоя жизнь возможна и без меня. Но для себя я понял, что не могу жить без тебя, без вас. Ты мне нужна, знай это. Никогда бы не подумал… Если ты скажешь мне уйти, уйду навсегда. Конечно, я выживу, но то будет существование, а не жизнь. Одна частичка меня всегда будет тосковать по тебе, лучшая моя частичка. Я отдал ее тебе навечно. — Тут он поцеловал кончики ее пальцев и прижал ее к себе. — Что ты сейчас чувствуешь?

Она пробормотала:

— Холодный мокрый жакет, твою куртку.

— Да, конечно. Но под холодной мокрой курткой скрывается горячее бесприютное сердце одинокого холостяка, который не желает больше оставаться холостяком. — И он нежно погладил ее ладонь своей широкой горячей рукой. — Вы с Хизер навсегда похитили лучшую часть моей души. Даже не думай, что ты сможешь изменить положение дел. Я ваш навечно.

— Навечно? Это слишком долгий срок, — прошептала Катрина, — жизнь меняется, люди меняются.

Он покачал головой.

— Не могу с этим спорить, слишком очевидный факт. Одно могу сказать: неважно, что принесет нам будущее, я хочу быть частью твоей жизни. Я хочу, чтобы ты спала в моих объятиях, просыпалась со мной рядом, теплая и полусонная, хочу, чтобы так было до самой смерти. Я хочу видеть наших внуков и их свадьбы, пусть проходит время, все в наших руках, дорогая. Хочу менять пеленки нашим правнукам. — Он изумился ее улыбке, появившейся наконец-то на хмуром до сих пор лице. — Может, это и не столь романтичный образ, зато я правда хочу этого.