Лето в Альбаросе - Айрис Денбери Страница 39

— Кто бы тебе мешал — уж не я, это точно. Ладно, раз так, я ухожу. Если бы ты пребывала в более мирном настроении, я отвез бы тебя на обед в город. Но теперь приглашу Бениту.

— Да, пожалуй. Ей не повредит хороший обед.

— Завтра утром я жду тебя на стоянке машин. Ровно в семь я уеду.

— Бениту тоже с собой возьмешь? — вызывающе бросила она.

— О, у меня в этом городе целая сотня знакомых девушек.

Он вышел, не сказав больше ни слова. Через несколько минут Каран услышала, как машина с ревом покатила вверх по дороге в город.

Каран некоторое время стояла на крыльце, изумленная неожиданным визитом Брука. Неужели он приехал специально, чтобы пригласить ее на праздник в Мурсию, или у него образовалось несколько свободных дней, и он не знал, чем их занять? Она не могла пока решить, собираться ли ей в эту поездку.

Весь день она занималась размещением прибывшей группы туристов. Приехали две семейные пары с детьми.

К этому времени Каран могла поздравить себя с тем, что ей удалось найти пока хотя бы одну горничную, и еще пять девушек должны были прийти на собеседование по поводу работы в ближайшие дни. Так что одной заботой стало меньше.

Джулия проводила выходные в Малаге с какими-то новыми знакомыми, и, когда Каран укладывалась спать далеко за полночь, она вдруг поняла, насколько рада, что Джулии нет поблизости. Ей не придется ничего объяснять, если назавтра она все же решит ехать в Мурсию.

Нет, конечно, она никуда не поедет, уверяла себя Каран, заводя будильник на пять сорок.

Каран надела новое платье цвета коралла из тонкой шерсти, набросила на плечи жакет. Вдалеке послышались удары церковного колокола из Альбаросы, пробило семь.

— Рад, что ты серьезно отнеслась к моей просьбе не опаздывать, — сказал Брук, открывая дверцу своей машины. — Я не стал бы здесь задерживаться.

— Вся эта таинственность, отъезды на рассвете просто нелепы, — сказала она.

— Этот цвет тебе очень идет, — продолжал он, заводя мотор. — По крайней мере, я не потеряю тебя в толпе.

Они ехали кружным путем по побережью, через Матану, потом в Агилас и дальше через Картахену.

— Так немного дольше, зато дорога свободна от прибывающего на праздник народа.

Каран раньше здесь никогда не бывала. По бокам дороги росли кусты алоэ и пальмы, иногда сквозь просветы между деревьями ей светила серебристая полоска канала, петляющего по неровной местности. То там, то здесь им попадались белые низкие домики или целая россыпь совсем крохотных лачужек, и наконец на горизонте остались только серо-голубые холмы в дымке.

— Видишь вон ту долину? — указал рукой Брук. — Два года назад здесь собирали лишь скудные урожаи ржи и картофеля, местные крестьяне почти ничего не зарабатывали, а сейчас здесь выращивают сахарный тростник, апельсины, лимоны, а через несколько недель зацветет гранат.

— И это все благодаря каналу? — спросила она.

— Да, благодаря ирригационной системе, которую я построил, — самодовольно ответил Брук.

— И долго ты пробудешь в Сарагосе? — поинтересовалась Каран через милю.

— Год. Может быть, два. Как пойдет.

— А потом еще куда-нибудь направят? Ты работал в других странах, кроме Испании?

— Пока еще нет. У моей фирмы соглашение с правительством Испании.

— Брук, а в отпуск ты ездишь домой в Англию?

На лице его появилось серьезное выражение.

— Нет, отпуск я провожу тоже в Испании. Пару раз я отдыхал в Португалии.

Он словно захлопнул дверь прямо перед ее носом. Каран не должна была выпытывать что-либо о его жизни. Она поняла намек и больше вопросов не задавала. Остаток пути Брук вел разговор о посторонних вещах.

Ему пришлось оставить машину на окраине Мурсии, потому что плотная толпа лишила их возможности проехать дальше.

— Даже не представляю, как мы проберемся к реке. Оттуда будет лучше всего видно.

Люди стояли вдоль улицы в шесть или семь рядов, но Каран послушно семенила за Бруком вперед. Вскоре они оказались на набережной, и вовремя, потому что через несколько минут появилась огромная процессия, сопровождаемая кающимися грешниками в коричневых одеяниях.

Каран вынула записную книжку:

— Ты будешь диктовать или мне записывать свои впечатления?

— И то и другое, — ответил он, расстегивая чехол фотоаппарата. — Я буду сообщать тебе некоторые подробности. Если ты еще что-нибудь заметишь, тоже записывай.

Он сделал несколько снимков:

— Особенно интересны здесь костюмы — пурпурные шелковые туники, доходящие только до колен, чтобы они не закрывали белые вышитые чулки. Узор на чулках уникальный, его можно встретить только в этом районе, его рисунок передается из поколения в поколение, так же сохраняют и сами костюмы.

Каран оторвала взгляд от записей, и ее взору предстала удивительно важная и пышная до умиления церемония.

— У многих из этих назарян большие круглые животы, — заметила она. — Даже странно, почему их лица такие худые и изнуренные.

Брук засмеялся:

— Это у них обед под туниками. Они взяли с собой запас еды на себя и на других. А вот приближается главный постамент с «Тайной вечерей».

Каран видела, что Брук охвачен желанием включить в свою книгу это замечательное действо, и старалась не пропустить ни одной детали. На громадной платформе, которая сейчас медленно двигалась мимо них, были установлены фигуры Христа и двенадцати его апостолов за длинным столом, накрытым к трапезе.

— Еда как настоящая, — прошептала она.

— Она и есть настоящая, — ответил Брук. — Эту платформу несут двадцать шесть назарян, а в Пасхальное воскресенье они все придут в дом к главному носильщику и вместе будут вкушать пищу.

К тому времени, как процессия миновала их, Каран устала и проголодалась. Ее очень обрадовало, что Брук предложил пробраться назад к машине, где у него были продукты для пикника.

— Сегодня бессмысленно пытаться найти столик в ресторане, — сказал он. — Все они уже заказаны.

— Хвалю за предусмотрительность, — весело сказала она. — Очень хочется есть.

Потом, когда с улиц схлынула толпа, Брук повел ее смотреть великолепный собор.

— Один из самых красивых во всей Испании, — прошептал Брук. — Камень воспаряет ввысь застывшей волной. Подольше задержи на нем свой взгляд, и начнет казаться, что он колышется.

Каран согласилась с Бруком, глядя на красно-золотой фасад, уступ за уступом возносившийся вверх, с рифлеными колоннами, на каждой из них был крылатый ангел.

— Он при солнечном свете очень впечатляет, — продолжал Брук, — но ночью при луне это просто волшебное зрелище.